Он вышел в сад. Мэв вообразила сад таким, каким он был в какую-то далекую весну, — с вишнями, прогнувшимися под тяжестью цветов, с пьяным, как вино, воздухом. Рядом с Мэв на траве сидела женщина и смотрела на звезды.
— Ее зовут Кристина, — сообщила Мэв. — Она знает все созвездия.
— Я нашел Клейтона.
— Что?
— Он здесь.
— Не может быть, — покачала головой Мэв. — Не может быть. Мой сын погиб.
— Так было бы лучше для всех, — отозвался Гарри. — Он привел сюда Иад, Мэв. Он отомстил людям за то, что они сделали с вами.
— И… ты думаешь, что я его разжалоблю?
— Если сможете.
Мэв взглянула на женщину, потом на звезды.
— Что он сказал?
— Он велел мне привести вас к нему. Она оглянулась на Рауля:
— Мой Кокер здесь? Рауль кивнул.
— Он знает? Рауль снова кивнул.
— И что он думает? Рауль прислушался.
— Он просит вас быть осторожной. Говорит, что он опасен. Что он всегда был злым.
— Не всегда. У меня в утробе он не был злым. Мы его таким сделали, Кокер. Не знаю, как это получилось, но мы виноваты.
Она вошла в дом и, отказавшись от помощи Гарри, прошла через кухню и гостиную к выходу.
Дверь по-прежнему была открыта. Киссун стоял там, и по выражению его лица было ясно, что он заметил мать через полупрозрачные стены борделя. Он уже не казался таким уверенным, как раньше.
— Посмотри на меня, — обратился он к Мэв.
— Клейтон?
— Какая ты старая! — воскликнул он и поднялся на крыльцо. — Но ты не могла выжить, мама.
— Ты тоже.
— Я-то умер, мама. Меня здесь держит только ненависть, — произнес он и поднял левую руку, в которой держал жезл. Жезл Смерти.
Гарри крикнул, но Киссун действовал быстро. Он ударил мать по голове, и та упала, заливая кровью призрачный ковер.
Тесла в своей сияющей могиле почувствовала этот удар и словно умерла во второй раз. Дух ее содрогнулся, она по смотрела вверх, увидела над собой расплывшееся кровавое пятно, и женский голос заплакал от боли.
Гарри схватил Киссуна за руку, пытаясь оттащить от Мэв, но тот был слишком силен. Одним движением плеча он стряхнул с себя Д'Амура, так что Гарри пролетел сквозь прозрачную стену и приземлился на кухонный стол. Поднявшись на ноги, он увидел, что Рауль тоже бросился на Киссуна. На не го Киссун вообще не обратил внимания, даже не потрудился стряхнуть с себя. Он опустился на колени рядом с Мэв, занес руку и снова обрушил жезл на ее голову. Раз, другой, третий, четвертый. Четыре раза опустился жезл, и четыре раза содрогнулся дом, созданный ее памятью.
Когда приблизился Гарри, все было кончено. Киссун — забрызганный кровью, со слезами на глазах — поднялся на ноги. Он вытер нос ладонью, как обыкновенный уличный мальчишка, и сказал:
— Спасибо, Д'Амур. Мне понравилось.
Тесла не хотела слушать. Не хотела шевелиться. Не хотела вообще ничего — только плавать здесь до тех пор, пока этот лимб ее держит.
Но наверху свершилась жестокость, отголоски ее раздались внизу, и Тесла против воли почувствовала поднимавшийся гнев. Гнев ее передался земле, и сияющая волна повлекла Теслу к ее неподвижно лежавшему телу. Чем ближе она подплывала, тем больше в ней становилось силы. От нее хотят, чтобы она снова туда вернулась, догадалась Тесла. Что бы она снова воссоединилась со своей плотью.
Зачем? Ответ она узнала, как только скользнула внутрь, в темноту под закрытые веки. От нее хотят, чтобы сердце ее забилось, чтобы легкие наполнились воздухом; а главное, от нее хотят, чтобы она вошла в свое тело. Тогда тело превратится в крест, разум найдет смысл в смятениях плоти, и они соединятся в единое целое, небесное и земное.
Короче говоря, от нее хотели, чтобы она приняла Искусство.
Она не могла отвергнуть такой дар. Она поняла это в тот самый миг, как только Искусство ее коснулось. Оно изменит Теслу — так, как она не могла и представить. Так, что для нее потеряет смысл различие между жизнью и смертью.
Возможно, между первым и вторым ударами сердца был момент, когда она все-таки могла отвергнуть дар и опять вы скользнуть из тела, Позволить ему умереть, исчезнуть. Но она уже сделала выбор, не успев его осознать.
И тогда в нее вошло Искусство.
— Что это? — спросил Киссун, когда тело его матери, лежавшее перед ним на асфальте, пронзили тысячи тонких, как иголки, лучей, Гарри не знал. Он только смотрел, как: тело старой женщины тает, будто в печи крематория. Но этот огонь не про сто уничтожал: сквозь исчезавшее тело Мэв О'Коннел проступало другое.
— Тесла?
Она казалась сотканной из огня, но все-таки это была она! Господи Всемогущий, это была она!
Гарри услышал, как гудение иадов у него в мозгу превратилось в вой, похожий на мычание испуганного быка. Киссун попятился к выходу, явно испугавшись не меньше, чем его безликий союзник, но тут Тесла позвала его по имени. Трансформация изменила ее голос.
— Такое нельзя простить, — сказала она. Огонь в ней почти погас, и она стала похожа на прежнюю Теслу. — Здесь, где родились и ты, и я…
— И ты? — повторил Киссун.
— Я родилась здесь сейчас, — ответила Тесла. — Ты стал тому свидетелем, хотя для тебя это слишком большая честь.
Вой иадов, слушавших их разговор, нарастал. Гарри вгляделся в темноту за спиной Киссуна и увидел, как страшное колесо оседает и распадается.
— Это ты сделала? — спросил он Теслу.
— Может быть, — ответила она, изучая свое тело.
Оно приобрело еще большую плотность. Особенно Теслу интересовали руки, и Гарри сообразил почему: она вспомнила про Яффа, чьи руки Искусство обезобразило.
— Будденбаум был прав, — заметил он.
— В чем?
— Ты получила Искусство.
— Я не собиралась, — сказала Тесла, и в голосе ее одно временно звучали изумление и печаль. — Если бы он не пролил кровь…
Она опустила руки и повернулась к Киссуну — тот продолжал пятиться от двери, уже переставшей быть дверью. После смерти Мэв ее фантазии таяли на глазах. Иады же уползали в темноту мелкими беспорядочными змейками, кольцами и зигзагами. Вскоре они превратились в небольшие темные облака, кое-где закрывавшие звезды. Потом исчезли и облака.
— Это только начало конца, — проговорил Киссун.
— Знаю, — ответила Тесла и улыбнулась.
— Почему же ты не боишься? — спросил Киссун.
— С какой стати? Потому что ты убил родную мать? — Тесла покачала головой. — На земле было полно таких же мерзавцев, как ты, чуть ли не от Сотворения мира. А конец означает, что все кончено, что ничего больше не будет. Не будет тебя — небольшая потеря, не так ли?
