сторон. Вся воля уходила на сопротивление в чем-то ином. Ответы словно озвучивал другой Имярек, просто моим ртом. Если что-то в этом роде испытывает Алиса, я рад тому, что ее подлинная личность пребывает во сне и не травмируется.
— Да, это так.
Давление ауры ненадолго ослабло. Удалось подсмотреть как от моего ответа эталон истинного арийца слегка поморщился.
— Инспектор Арогант. Дозволяю использовать обращение милорд.
— Как вам будет угодно… инспектор.
Если бы не авалонский ключ, возможно, я бы попался в эту нехитрую ловушку.
Из-за того, что от ауры меня защищает свободная воля, сказанное слово стало бы словом, сказанным с применением свободной воли. Но Арогант — не мой лорд. Отдавать свою свободу, даже её часть, означало бы ослабление защиты.
Сколько еще осталось маны в резервуаре? На какой срок молчаливой борьбы её хватит? И ведь защитой, которую выдала Алладо не воспользуешься. Такой вульгарный форм-фактор Арогант однозначно воспримет как оскорбление.
А еще я точно чего-то не понимаю. Вопросы, которые задает инспектор, слишком примитивные. Незачем было искать меня для того, чтобы получить в ответ очевидное.
Следовательно, помимо обычного допроса и давления ауры существует еще какая-то невербальная составляющая. Надеюсь, я не напоминаю своим поведением французов на линии Мажино.
— Сильный, молодой, почти ничего не умеющий. Но зато Кей, — размышлял вслух аристократ, будто бы, не замечая моего присутствия. Впрочем, эту игру я разгадал быстро. Он отслеживал мои непроизвольные реакции на свои слова.
— Все равно не сходится. Когда и где вы последний раз встречались? Что она тебе сказала при встрече7
Вот я и влип. Он же знает, когда я буду кривить душой или врать.
— На следующий день после того как я обрел гражданство. На кладбище.
Кажется, по давлению ауры тоже можно делать выводы об эмоциональном фоне инспектора. Он явно среагировал на последнее слово.
— Там, где было найдено ее тело? Отчего там?
Хорошо, что меня перебили, а то пришлось бы пересказывать весь разговор с Росомахой. А так мне оставалось лишь ухватиться за последний вопрос аристократа.
— Удобное уединенное место для занятий. Я время от времени ходил туда на могилу бабушки и решил, что там нас никто не потревожит. Росомаха подтвердила, что место подходящее.
Арогант, которого даже в мыслях не хотелось называть милордом, кивнул в ответ на какие-то свои мысли.
— Теперь сходится. Она всегда была внимательной к мелочам.
Не обратил внимание в какой момент в руках инспектора оказалась трость с полированным серебряным шаром набалдашника. Этот шар приблизился к моему подбородку и его движение заставило меня поднять голову.
Глубоко посаженные серо-голубые глаза гипнотизировали, чужая воля проникала внутрь моей.
— Последний вопрос, Имярек…
Голос инспектора все еще доносился отовсюду, но теперь ощущение расстояния между нами исчезло как туман под лучами летнего солнца. Со мною будто говорил весь мир. Если бы не визит в консульство, где я видел подлинный облик самелианина, скорее всего, это сломило бы мое сопротивление. Но перворожденные, похоже, крепче остальных. А может, сработала какая-то из бабушкиных защит…
— В ходе какой-либо из ваших встреч Росомаха что-нибудь передавала тебе?
От моей свободной воли к тому моменту оставался крохотный, стремительно сокращающийся островок. Мне срочно требовался дед Мазай. Хелп ми…
— Да…
Я ли это выдохнул или совсем другой Имярек? Даже постфактум не в состоянии дать ответ на подобный вопрос. Скорее всего, слово было сказано мною, но не я являлся его инициатором.
— Что именно?
Если это родители называли интенсивным допросом, прекрасно понимаю, отчего они тогда выглядели утомленными. Из меня словно утекала жизнь, с каждой секундой. Допрос напоминал кровопускание. Потерять сознание не позволял лишь приковывающий к себе взгляд инспектора.
— Знания. Мантры. Как видеть… ауру.
Сильный толчок в грудь отбросил меня на пару метров. Мой полет завершился на скамейке, о спинку которой я больно ударился затылком.
— Пустышка…
Пространство выдохнуло это слово настолько разочарованным тоном, что следующие несколько минут я искренне сокрушался своей никчемности.
Когда слегка отпустило, за дело взялась лютая мигрень. Но к тому моменту я уже огляделся по сторонам и обнаружил себя неподалеку от своего дома, в сотне метров от трамвайной остановки, с которой уезжал на встречу со Сверчком.
Ощущение присутствия Араганта пропало — должно быть именно это и привело к появлению головной боли.
Только в самом ли деле это жадная зона? И мой ли это мир или очередной параллельный?
Попытка посмотреть на что-то муаровое сорвалась сразу же. В резервуаре болтались какие-то капли. Выжав меня практически досуха, инспектор просто выкинул бесполезную тушку — вот, как оно выглядело со стороны.
Мысль о том, что меня еще хватает на то, чтобы рассматривать что-либо со стороны, выбила из колеи на несколько минут, которые я тупо сидел и апатично осознавал себя живым. Вот и посмотрел на магическую реальность.
Хорошо еще, что на улице стояла хорошая погода. Какое-то время я просто таращился на проплывающие над головой облака и дышал свежим воздухом. Насколько он, разумеется, может быть свежим почти в центре мегаполиса.
Что может предложить позитивное мышление? Ах да, я жив. Плюс настолько несомненный, что на нем тянет и завершить оценку ситуации. По своей травматичности встреча с инспектором тянула на ту дикую суицидальную атаку ванильной медузы наспех подготовленным отрядом горожан.
Сколько проблем нужно еще, Имярек, чтобы количество перешло в качество? Ах да, можешь не отвечать, это риторический вопрос. Число, возможно, иррациональное. Или вовсе — отрицательное.
Но та грань, которая отделяла меня от действительно крупных проблем столь тонка, что производители микропроцессоров еще долго на такие размеры будут только облизываться.
И кого благодарить за чудесное спасение, болт или колоду? Сформулируй Арагант свой заключительный вопрос иначе, не добавь он “в ходе какой-либо из ваших встреч…” всплыла бы история с тароком.
Как там говорил Сверчок? Великий драматург? Что же, последняя сцена впечатлила так сильно, что впору сделать сэлфи и проверить, не появилась ли преждевременная седина. Станиславский смущенно курит где-то в сторонке.
Интересно, могу ли я считать поведение тарока основанием для доверия? Он же предпочел меня сильному аристократу. Хотя дурацкая мысль. Антропоцентрическая. Глупая попытка очеловечить проклятый артефакт, который сделал такой выбор, но в следующий миг может сделать что-то иное. Доверие, привязанность…
Немного отдышавшись я достал телефон, чтобы отзвониться Алисе. И Ворчуну. Не маме, потому как с сильным запозданием вспомнил о вероятном нападении недоброжелателей. Звонки могут отслеживаться.
А кем-то из родителей наверняка отслеживаются — это же азы безопасности. Вот и узнают о том, как их сын погулял, из подслушанной беседы. Позже, когда вновь будем
