Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
О необходимости совместного наступления на Советскую Россию Юденич неоднократно напоминал Авалову-Бермондту, имея в этом сильную поддержку и от представителей английского империализма. Но отказ от предложения Юденича со стороны Авалова-Бермондта был результатом отнюдь не его личного желания, а вытекал из всей предшествовавшей истории формирования Западной русско-немецкой добровольческой армии. Две внешние ориентации – германская и антантофильская – столкнулись между собой в Прибалтике, и это обстоятельство исключило возможность совместных действий Юденича и Авалова-Бермондта.
Слишком поспешным и неглубоким представляется заключение тех, кто видит в действии этих двух белых армий единое руководящее начало. Встречающееся утверждение о том, что между Аваловым-Бермондтом и Юденичем была полная договоренность в октябрьские дни 1919 г., не соответствует действительности. Авалов-Бермондт своими действиями в Прибалтике только наносил вред Юденичу и в первую очередь реализовал планы германской буржуазии. Поэтому исключена всякая возможность видеть в рижском походе предшествующую ему сознательную договоренность Юденича с Аваловым-Бермондтом. Воссоздание единой великой России такими действиями фактически было не воссозданием, а способствовало поражению российской контрреволюции во всех ее начинаниях. Тут опять сказалось то, что лагерь мировой контрреволюции не был и не мог быть единым, а отсюда и вытекали все дальнейшие последствия.
Авалов-Бермондт, парируя все удары и отвечая на все упреки, которые сыпались на него из рядов бывшей Северо-западной армии, по прошествии ряда лет писал:
«Был выход путем особого тайного соглашения [Юденича] со мною и предоставления мне свободы решения судьбы моей армии. Ведь надо было понимать [Юденичу], что различие наших ориентаций было выгодно лишь для «союзников»[576].
То, что Северо-западную армию удалось «освободить» от германской ориентации, было, бесспорно, победой английского империализма. Англия, поддержав Юденича и бросив его на Петроград, пыталась одновременно усилить свое влияние не только на будущую Россию, воссоздававшуюся русскими генералами, в том числе и Юденичем, но и на фактически отделенную от России Прибалтику, т. е. в этом последнем случае Англия следовала своей традиционной политике (ликвидация великой России как конкурента Англии на Востоке). Этот объективный смысл английской помощи Юденичу и был своевременно понят германской буржуазией, которая решила форсировать события, имея в этом отношении сочувствие Франции. Все последующее и знаменовало собой срыв петроградского похода, так как внимание Англии и прибалтийских государств было обращено уже не на Юденича, быстро приближавшегося к Петрограду, а на Авалова-Бермондта, стоявшего у Риги.
Итак, на северо-западе России в 1919 г. переплетались и сталкивались интересы Англии, Франции и Германии. Политика правительств этих стран была насыщена их внутренними империалистическими противоречиями, и, кроме этого, их внешняя политика вынуждена была видоизменяться под влиянием тех или других событий в России, но главным образом в результате побед Красной армии. Различие правительственного курса Франции и Англии в русском вопросе (от лозунга «Единой, неделимой России» к лозунгу слабая, разъединенная Россия, от войны к миру и обратно) при одновременных попытках со стороны Германии использовать Прибалтику и Россию в своих целях раскалывали действующие против Советской России белогвардейские силы и не давали возможности создать единый контрреволюционный фронт.
Весьма показательной в дни октябрьского похода Юденича была роль Финляндии и Эстонии. Эти государства, являвшиеся объектом империалистической политики Англии, Франции и Германии, сами к тому же сидели на довольно непрочной почве. Перспектива победы Юденича не могла удовлетворить финскую и эстонскую буржуазию. Национальный шовинизм этих лимитрофов не допускал воссоздания такой России, которая на второй же день после ликвидации Советской власти двинула бы свои войска для присоединения к себе отделившихся от нее окраин. Заверения, даваемые руководителями северо-западной контрреволюции, получившие в отношении Эстонии даже форму декларации о признании ее независимости, а в отношении независимости Финляндии – лояльное отношение самого Юденича, – не создавали все же абсолютной уверенности этих государств в том, что великая белая Россия сохранит их независимость. Сам Юденич, более симпатизировавший финляндской независимости, нежели эстонской, был только резидентом верховного правителя России адмирала А. В. Колчака. Последний же, пытавшийся воссоздать Россию с востока, смотрел на этот вопрос как на вопрос внутренней политики. Он, исходя из практических соображений, считал неизбежным злом признание Северо-западным правительством независимости Эстонии и категорически возражал против такого же акта в отношении Финляндии. Но если бы даже политика «неизбежного зла» имела место и в отношении Финляндии, то все же это являлось бы паллиативной мерой. Колчак не изменял своего основного принципа: борьба с большевиками – первоочередная задача, воссоздание единой великой России – во вторую очередь, т. е. тогда, когда Советская власть была бы ликвидирована. Заграничные представители российской контрреволюции, как С. Л. Сазонов и другие, должны были быть проводниками такой политики Колчака. В этих условиях вполне естественным было опасение финляндской и эстонской буржуазии, эмансипировавшейся от русского влияния. Настойчивые требования со стороны Финляндии и Эстонии дать им прежде всего имеющую юридический вес бумажку о признании их независимости были, с их точки зрения, такой мерой, которая могла бы гарантировать их дальнейшее существование, как вполне независимых государственных организмов. Только после такой гарантии они могли бы оказать помощь Юденичу при взятии Петрограда. Во всех остальных случаях эта их помощь послужила бы во вред им самим.
И неудивительно, что наиболее агрессивные круги финляндской и эстонской буржуазии встречали сильную оппозицию из среды остальных слоев национальной буржуазии. К. Г. Маннергейм, несмотря на все свои энергичные шаги, не смог организовать больше того, что он сделал. Однако в этом отношении и ему не чужды были опасения, свойственные большинству финляндской буржуазии.
Отсутствие поддержки Юденича со стороны Финляндии и Эстонии было следствием национальной политики русских белых генералов. Национальный вопрос явился камнем преткновения для русской реакции.
Итак, поражение северо-западной контрреволюции произошло на фоне империалистических противоречий между Англией, Францией и Германией, в условиях отсутствия в наиболее критический момент помощи извне, как от Англии и Франции, так и от Финляндии и Эстонии. Успех Юденича был бы победой английского империализма и закреплением его влияния в Прибалтике. Германия, толкнув свои войска на Ригу, стала на пути английской политики и объективно воспрепятствовала дальнейшему развитию успеха армии Юденича. Внимание английского империализма было искусственно приковано к армии Авалова-Бермондта. Франция в это время, сконцентрировав все свое внимание на том, как воспрепятствовать наметившемуся мирному исходу борьбы на северо-западе России, не смогла поддержать Юденича. Интересы Эстонии и Финляндии, как фактически отделившихся от России национальных государств, не совпали с интересами русской реакции. Единая великая Россия не давала гарантии дальнейшей независимости этих государств. Советская Россия безоговорочно признала независимость прибалтийских лимитрофов и тем самым перетянула на свою сторону в течение долгого времени колебавшуюся чашу весов.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
