С крестом или на кресте?
Вот парадокс. План массовой приватизации меньше чем любой другой создавал условия для коррупции, но в народе решили, что Чубайс коррупционер. План поддержания рубля был направлен на то, чтобы поддержать доходы населения, но в народе решили, что Чубайс — главный виновник обнищания. В то же время упорное сопротивление девальвации тормозило, как выяснилось, развитие российской экономики, но именно за свою политику середины 90-х гг. Чубайс удостоился лавров лучшего министра финансов и завоевал уважение деловых кругов.
Возможно, в какой-то момент вся эта путаница Чубайсу надоела, и он ушел в отставку со своего правительственного поста для того, чтобы возглавить РАО «Единые энергетические системы России». Хотя нельзя исключить и того, что он просто решил наконец начать нормально зарабатывать (вот еще парадокс: «коррумпированный», как думали многие, чиновник добровольно покидает пост, который мог бы быть кормушкой, чтобы получить должность со стабильным окладом). Но вероятнее всего, что Чубайс решил применить свои менеджерские способности не в макроэкономике, сыгравшей с ним злую шутку, а непосредственно в организации производственного процесса.
Десять лет — с 1998 по 2008 г. — Чубайс рулил энергетикой. Этот проект занял у него больше времени, чем все экономические реформы, к которым он приложил руку, вместе взятые.
Впрочем, по сути дела, в РАО «ЕЭС» у него было сразу два проекта.
Первый — чисто организационный. Требовалось наладить нормальную работу энергетики так, чтобы за проданную продукцию потребитель стал платить наконец реальные деньги.
Второй — реформаторский. Электроэнергетику из административной государственной системы надо было превратить в рыночную, т.е. в такую же, как та, что уже существовала в большинстве отраслей российской экономики. Точнее, всю энергетику «вводить в рынок» Чубайс не собирался, столбы с проводами должны были остаться в руках государства. Но вот производство электричества, согласно его планам, демонополизировалось и приватизировалось.
Необходимость решения первой задачи ни у кого никаких сомнений не вызывала. До прихода Чубайса в энергетику многие предприятия либо не платили вообще за электричество, либо рассчитывались с РАО «ЕЭС» при помощи бартера продукцией, возможность реализации которой была весьма сомнительной. Неплатежи означали, что либо энергетика зачахнет, либо ее будет содержать бюджет, отнимая деньги у медицины, образования, культуры. Бартер же означал, скорее всего, прямую коррупцию, поскольку энергетик мог брать крупные взятки за свое согласие принять в уплату не деньги, а вышедшие из моды башмаки, унылые детские игрушки либо консервы с давно прошедшим сроком годности.
Но вот необходимость перевода энергетики на рыночные условия функционирования была неочевидна. Чубайс говорил, что это — единственный способ привлечь в отрасль частные инвестиции и начать наконец строить новые электростанции. А ему возражали, уверяя, что большой потребности в новых мощностях у нас в стране на данный момент нет. Инвестиции могут и подождать до лучших времен.
В ответ на это Чубайс рисовал крест, образуемый восходящей кривой, демонстрирующей рост потребностей в электричестве, и нисходящей, отражающей выбытие производственных мощностей по причине износа. Пересечение кривых показывало точку, в которой Россия начнет испытывать дефицит энергии.
Теоретический крест действительно стал реальностью. Однако в данном случае объективные обстоятельства, сыгравшие в середине 90-х гг. против Чубайса, оказались на его стороне. Высокие цены на нефть обусловили столь динамичное развитие российской экономики, что дефицит мощностей быстро дал о себе знать. При 10 долларах за баррель кривые, возможно, и по сей день не сошлись бы.
Но, впрочем, оставим эти споры в стороне и поглядим, удалась ли Чубайсу реформа как таковая?
В смысле ликвидации бартера и неплатежей она, бесспорно, удалась. Неплательщикам свет отключали с чрезвычайной жесткостью, почти не взирая на лица. В фольклоре начала 2000-х гг. ситуация оказалась отражена анекдотом, который, несмотря на свою краткость, прекрасно демонстрирует не только место Чубайса в умах сограждан, но и общие воззрения россиян на политику:
Москва. Поздняя ночь. Кремль. В окне горит свет. Это работает Путин.
Москва. Поздняя ночь. Кремль. В окне погас свет. Это работает Чубайс.
Впрочем, у экспертов есть сомнение в том, что успех борьбы с неплатежами — результат действий Чубайса. Трудно сказать, в какой степени они исчезли благодаря применению жестких мер, а в какой по причине общего роста благосостояния, т.е. по причине появления у потребителей денег, которыми можно с поставщиком рассчитаться. Не исключено, что проблема со временем рассосалась бы и сама.
Но вот реформа электроэнергетики, как таковая, сама собой, естественно, не произошла бы. К середине 2008 г. Чубайс отделил турбины и генераторы от проводов и столбов, выделил несколько генерирующих компаний и отдал их на волю рынка. Впрочем, есть скептики, полагающие, что в нынешней России государство очень скоро вновь поставит все под свой контроль и десятилетние усилия Чубайса пойдут насмарку.
НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ
Какие же выводы следуют из того повествования об экономических реформах, которое мы осуществили, составив биографии их главных героев? И самое главное — какие выводы будут актуальны для России?
Вывод первый. Россия благодаря реформам вышла из многолетнего пребывания в плену неэффективной административной экономики. Этот выход мы осуществили далеко не лучшим образом. Однако ошибки были связаны не с тем курсом, который реформаторы взяли в начале 1990-х гг., а скорее с отходом от этого курса.
К тому времени, когда начались российские реформы, за рубежом уже был накоплен некоторый опыт осуществления преобразований. Первой попыткой уйти от административного социализма стал рыночный социализм югославского образца. Опыт Тито показал, что, несмотря на внешнюю привлекательность, рыночный социализм несет в себе неразрешимые экономические проблемы. Социалистическая Югославия столкнулась с высокой инфляцией, нарастающей безработицей и в конечном счете предпочла двинуться в сторону капитализма.
Несколько иным путем реформировалась Венгрия при Кадаре. Он не стал вводить систему самоуправления, да и вообще старался двигаться вперед маленькими шажками. Однако после ряда последовательных рыночных сдвигов Венгрия вынуждена была прийти к рынку, конкуренции и приватизации с минимумом административного государственного вмешательства.
В соседней с Венгрией Чехословакии рыночные эксперименты были остановлены советским вторжением. В итоге мы сейчас не можем с уверенностью сказать, что вышло бы из преобразований, начатых Ота Шиком. Но, по всей видимости, Чехословакия не получила бы лучшие результаты, чем Югославия и Венгрия. Во всяком случае, в начале 1990-х гг., когда в Праге вновь взялись за реформы, эксперименты времен Пражской весны уже повторять не стали. Реформатор Вацлав Клаус решил уйти от социализма к капитализму, не ища третьего пути и заметив по этому поводу, что третий путь — это путь в третий мир.
