– Вы слышали это? – Отец Майкл поднялся со стула. – Он пытался уменьшить агонию О'Нейла!
В комнате наступила гробовая тишина.
Отец Майкл вздохнул, повернулся и посмотрел на присяжных. Разве был какой-то смысл разговаривать с этими мертвецами? Он подумал, что с таким же успехом мог обращаться к голове Алекса в этом ужасном кувшине. Впрочем, нужно попытаться.
– Перед нами образец, – начал священник, – ясный образец, тесно переплетающийся с другими образцами – с битвой при Бойне, уголовным кодексом, тяжелой пятой Цезаря на Британии, и даже с тем фактом, что ветер не дул в тот момент, когда римские галеры встретились с кельтским флотом.
«Это ирландцы, – подумал отец Майкл. – Они должны хорошо знать историю кельтов».
– Вы уже закончили свое выступление? – спросил Кевин.
– Если вам так угодно это назвать, – ответил священник. Он задумчиво потер нос, оглядывая шестерых присяжных. – Я говорю об образцах, имевших место от Сталинграда до Антиоха и гораздо дальше, потому что их не всегда можно найти в больших битвах, но они зачастую присутствуют в конфликтах мелких. Если мы будем это игнорировать, то в конечном итоге погубим этот мир своим невежеством. Признаем это – и наши ценности изменятся. Мы будем тогда знать, что необходимо сохранить.
Отец Майкл на мгновение умолк и посмотрел на мальчика, уставившегося на него с удивлением. Понял ли этот паренек хоть что-нибудь? Был ли это единственный ум в комнате, кому стояли адресовать свою речь?
Доэни почувствовал, что глубоко тронут словами священника. О Боже! Этот человек был настоящим оратором со старыми ирландскими традициями. Присяжные явно были потрясены его словами. А ведь все было так тщательно спланировано… Подойти к мальчику в конце и прямо спросить: сможешь своими руками убить О'Нейла? В этом была справедливость. Что этот мальчик когда-то сделал О'Нейлу? Кевин говорил, что он согласился, так сказать, частным образом. Он бы поставил ловушку, не переставая изрыгать проклятия. Он бы зажег спичку, спустил курок… все, что угодно.
Дверь позади Доэни с внезапным грохотом распахнулась. Человек в униформе из охраны Кевина вбежал в комнату и подскочил к столу.
– Сэр! Прошел слух, что мы скрываем О'Нейла! Мы должны закрыть ворота! Тысячи людей, десятки тысяч, собрались вокруг! Они требуют О'Нейла! Вы только послушайте…
Всем стали слышны зловещие звуки, раздающиеся снаружи крепости, похожие на монотонное песнопение:
– О'Нейл! О'Нейл! О'Нейл!
Вдруг, неожиданно для всех, Безумец разразился хохотом и произнес:
– Почему вы не хотите отдать им О'Нейла?
60
Отчаяние рождает насилие, а бритты были мастерами в создании отчаяния среди ирландцев. В Англии существует широко распространенное убеждение, что ирландцы, подобно женщинам и неграм, по сути являются детьми, неспособными управлять собой. Но ни один народ не может быть истинно свободным, пока не избавится от присущих ему предрассудков. Англичане и их сателлит Ольстер были рабами своих ирландских предрассудков.
Финтан Доэни
– Они были заражены? – поинтересовался Викомб-Финч.
– Слишком рано говорить об этом, – ответил Бекетт.
Была уже почти полночь, и оба мужчины разговаривали довольно громко, чтобы перекричать шум большого строительства в складе, куда была привезена барокамера с Броудерами. Назойливое «тум-тум-тум» воздушного компрессора создавало фоновый шум, раздражающе внедряющийся в другие звуки.
Камеру опустили на деревянную опору вблизи центра склада, и все пространство вокруг нее было очищено. Штабеля консервированных продуктов и стеллажи с другими товарами были сложены у стен. Толпа плотников и прочих добровольцев трудилась около камеры, создавая нечто вроде комнаты из фанеры и пластика – нечто вроде ангара.
Викомб-Финч и Бекетт с расстояния примерно шести метров наблюдали за этой кипучей деятельностью, но все еще могли чувствовать в воздухе запах рвотной массы, выходящей из камеры. Он был невыносим еще и потому, что смешивался с «ароматом» аварийной сварки, сделанной несколько часов назад на месте высадки на побережье.
– Вы уверены, что кислоты способны стерилизовать большую камеру? – спросил Викомб-Финч.
– Проблема в сильных испарениях, – ответил Бекетт. – Мы должны как-то очистить воздух, прежде чем пустить их туда.
Викомб-Финч наклонился, чтобы посмотреть на новый сварной шов под камерой, затем выпрямился.
– Там внутри, должно быть, адское удушье, – сказал он. – Ты им говорил, как мы близко подошли к тому, чтобы создать лекарство?
– Я сказал, что мы работаем, прилагая все усилия, чтобы приготовить его для матери и малышки. – Бекетт покачал головой. – Но ты понимаешь, Ви, если они заражены… нам хотя бы спасти девочку, а мать…
– Насколько ты уверен, что сыворотка будет эффективна?
– На все сто процентов!
– А вдруг она не сработает?
– Работает же в тест-пробирке. – Бекетт пожал плечами.
– Ну-ну. Если стекольные работы не будут выполнены снаружи, то это заставит Стоуни взбеситься.
– Чертов Стоуни!
– Эх, вы, американцы! Вы становитесь таким грубыми, стоит только на вас оказать давление. Я думаю, что именно поэтому среди вас так мало хороших администраторов.
Бекетт прикусил язык, чтобы не начать скандала. Вдруг он быстро отошел от директора, увертываясь от двух рабочих с листом фанеры, и приблизился к торцевому иллюминатору камеры. Внутри было темно, все лампы выключены. «Может, они просто спят?» – подумал Бекетт. Он не мог себе представить, как можно было спать при таком шуме.
Из наспех сделанного динамика над иллюминатором раздался треск, и послышался требовательный голос Стивена Броудера:
– Сколько еще мы должны будем это терпеть? Ребенку срочно нужен кислород!
– Мы сейчас наполняем небольшой резервуар, – сказал Бекетт. – Мы должны найти что-нибудь, способное пройти через загрузочный шлюз.
– Сколько времени это займет?
– Еще максимум час, – ответил Бекетт. Наконец он увидел лицо Стивена вблизи от иллюминатора – его бледные очертания терялись в сумраке камеры.
– Они строят его из дерева? – спросил Броудер. – Как вы сможете стерилизовать…
– У нас есть специально приготовленные кислоты.
– Они помогут?
– Послушайте, Броудер! Мы идентифицировали патогенный микроорганизм, и нам удалось убить его вне человеческого тела.
– А сколько понадобится времени для создания сыворотки?
– По крайней мере тридцать шесть часов.
Бекетт услышал голос Кети, настойчиво требовавший ответа:
