Рубцов вышел на связь только во второй половине дня, сам.
— Валера? Я примерно через час буду на плотине. Подходи к комендатуре, хорошо?
— Не вопрос! — обрадовался Валера.
Когда шли обратно, обратили внимание на суету возле блока, устроенного на въезде со стороны Городца. Там крутились и местные омоновцы, или кто там ещё носил городской камуфляж, и «фармкоровские» во главе со здоровенным рыжим мужиком средних лет. Валера ещё обратил внимание на то, что цвет шевелюры мужика совпадает с таковым у местного начальника ведомственной охраны. «Клуб рыжих, блин».
Суета у блока осталась позади, команда неспешным шагом добрела до палаток.
— Гля, а это чё? — спросил вдруг глазастый Матроскин, указывая рукой куда-то в сторону воды.
Издалека к плотине быстро приближалось крошечное оранжевое пятнышко. Затем послышался негромкий поначалу гул, а само пятнышко разделилось на два цвета — чёрный, мокрый и резиновый, и оранжевый, в какой была выкрашена кабина приближающегося судна на воздушной подушке.
— Ты гля, прям самолёт, — восхищённо сказал Матроскин. — Нам бы такой, а? А, Старшой?
— Горючки не напасёшься, — поморщился Валера. — На хрен не надо.
Вскоре катер на воздушной подушке подлетел к дебаркадеру, и Валера узнал в одном из людей в кабине Рубцова. Тот совсем не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Среднего роста, не по возрасту молодое лицо, очки в тонкой оправе. Разве что раньше он был одет обычно в деловой костюм, а сейчас в лёгкую куртку и джинсы, и на поясе висела кобура с револьвером.
— Привет, привет, кому бы не пропасть! — вполне радостно и вроде даже искренне бывший полпред поздоровался с Валерой. — Ты как, где, чем занят? К нам какими судьбами?
— На Иваньковском водохранилище обосновались. Ещё рынок держим по Дмитровке, а сейчас о торговле задумались. Решили на пробу дойти до Нижнего, ну и какую посудину присмотреть под товар.
— Пароходик? — сразу уточнил Рубцов.
— Нет, желательно баржу небольшую, чтобы на буксире таскать. Но можно и пароходик.
— Это не с нами, это с «заводскими» надо договариваться, — секунду подумав, сказал Рубцов. — А что в обмен можешь гнать?
— Торф брикетированный. Оборудование можем дать для переоборудования котельных на торф.
— Торф? — удивился Рубцов. — Из Тверской губернии? У нас оттуда есть поставщик вроде как, Бурко… Ты ведь знаешь его, точно?
— Ага, через тестя, — кивнул Валера.
— А тесть где сейчас? — уточнил Рубцов, посмотрев при этом как-то странно.
— А хрен его знает. Свалил куда-то, век бы его не видеть, козла.
— А-а, вот как… — протянул Рубцов, глядя куда-то в сторону. — Ну, свалил и свалил, нам он без надобности теперь. Тяжёлый был человек в делах, кроме своей выгоды, ничего видеть не хотел.
— Это точно, — согласился Валера. — Дай ему волю, весь мир бы сожрал. С жёнушкой бы за обе щеки пихали бы.
— Ты мне вот что скажи: торфом ты сам владеешь?
— Нет, не я. Но брать могу, канал налажен. Я вообще-то транспортировкой заняться планирую.
— У Бурко?
— Бурко сам берёт у других. Там братва на торфоразработки присела, он с ними торгуется.
— Ага, понял, — кивнул тот. — А у тебя с братвой свой контакт, так?
— Типа того.
— Кстати, вон Бурко нам своих людей подогнал в помощь. — Рубцов показал на ряд «Выстрелов», выстроившихся за палатками. — Будем вроде как союзнические отношения строить. А то дел невпроворот, а бойцов не хватает. Пошли. Пройдёмся в ту сторону, я с их командиром поболтать хочу. Да и размяться охота, а то всё или за столом, или в машине, задница скоро в двери пролезать не будет.
Пошли, попутно болтая о делах. Рубцов не только готов был участвовать в чужих проектах, он ещё и свои выдвигал, вполне разумные, убеждая Валеру, что он не зря дожидался здесь. Тем более что проскочила тема о «лишних людях», тех самых, которые до сих пор неспособны покинуть места сбора беженцев и пристроиться к какому-то делу.
— Ладно, женщины, и те в большинстве сумели к делу прибиться, — говорил Рубцов. — Где с детьми работают, где готовят, где ещё что, пусть по хозяйству, но с пользой. А вот с мужиками у нас беда просто. Один требует «работу по специальности», другой намерен «творить, а не землю копать», а мы их до сих пор в лагерях беженцев кормим. И такое впечатление, что им там нормально. Трёхразовое питание. Баня раз в неделю, прачечная — и делать ничего не надо, знай лежи кверху пузом и права качай.
— Есть идеи? — оживился Валера.
— Да особо никаких. Не до них сейчас.
— А если кто-то предложит им работу по специальности, но далеко отсюда? — спросил Валера. — Будут возражения?
— Честно?
Рубцов даже остановился, уставившись Валере в глаза.
— Желательно.
— Никаких возражений. Если бы я мог, я бы их пинками погнал на бандитскую территорию, чтобы с глаз долой и чтобы воду не мутили. От них ещё брожение умов тут имеется. Но люди не поймут. А что конкретно предлагаешь?
— Нужна вся правда или лучше рассказать про штаб-квартиру партии Новых Либералов, что планируем открыть на следующей неделе и которая срочно нуждается в высокооплачиваемых сотрудниках, агитаторах и пропагандистах?
— Правду давай, — усмехнулся Рубцов. — Про партию и так верю.
— Есть такой человек Колено, который за добычу торфа отвечает. Он всех берёт и этим самым торфом платит. Проворачивали уже.
Рубцов помолчал, затем сказал:
— Сюда никто не должен возвращаться. Уехали и уехали, куда-нибудь в Сибирь, мертвяков в партию принимать. С этим всё ясно?
— Без вопросов, — обрадовался Валера. — Сейчас бы начал набирать, да везти не на чем, сюда шли — на палубах спали.
— Подумаю, — решительно сказал Рубцов.
По его виду было заметно, что Валера, кажется, снял с него большую головную боль. Доброе дело вроде как сделал. А заодно такое же себе самому, Колено платит за рабов не скупясь. Для него «лишние люди» совсем не лишние.
— А это что за суета? — вдруг спросил Рубцов, приглядываясь.
Действительно, в расположении «фармкоровцев» была видна какая-то суета. Они и несколько омоновцев вели каких-то людей в наручниках и рассаживали их на землю возле одной из палаток.
— Кого это они? — поинтересовался Валера.
— Понятия не имею. Пленных уже взяли или что? Быстро, если так. Пошли поинтересуемся.
Пока шли к палаткам, суета немного затихла, и туда подогнали две бронемашины, явно не «фармкоровского» вида — немолодые БРДМ-2 и бэтээр «шестидесятку» с дырами от пуль в борту. Какой-то вооружённый и камуфляжный попытался их остановить, но стоящий рядом смуглый омоновский лейтенант что-то шепнул, и тот сделал шаг назад.
