большого острова, гдЬ сгустилась англійская жизнь, вы найдете цѣлыя территоріи и области, до сихъ поръ проникнутыя своимъ мѣстнымъ духомъ, Ни одинъ порядочный англичанинъ — даже въ разговорѣ съ иностранцемъ — не будетъ скрывать того, напр., что между шотландцами и англичанами до сихъ поръ существуетъ извѣстнаго рода антагонизмъ. Англійская аристократія — французско-норманскаго происхожденія, а шотландская— болѣе своего, автономнаго, и многіе лорды не считаются потомками норманновъ. Но англійскіе лорды смотрятъ на шотландскихъ представителей, даже самыхъ древнихъ фамилій, свысока, хотя и среди нихъ есть не мало лордовъ новѣйшихъ, пожалованныхъ, совершенно мѣщанскаго происхожденія такихъ какъ Биконсфильдъ. И въ послѣднюю мою поѣздку, когда рѣчь заходила о лордѣ Розбери (а она заходила о немъ довольно часто) почти каждый разъ мой собесѣдникъ, бывало, не преминетъ замѣтить, что лордъ Розбери — «шотландскій» лордъ. И подъ всѣмъ этимъ есть еще рознь, которая дается расой, о чемъ я говорилъ въ одной изъ первыхъ главъ. Точно также и княжество Валлійское, населенное кельтическимъ народомъ, является какъ бы маленькимъ государствомъ въ государствѣ. Валлійцы до сихъ поръ не желаютъ сливаться во всемъ съ англичанами, у нихъ есть свои законы и обычаи, свое представительство и одинъ изъ членовъ кабинета завѣдуетъ, въ высшей инстанціи, дѣлами княжества Валлійскаго. Выходитъ, стало-быть, порядочный винегретъ расъ, нравовъ, политическихъ и всякихъ другихъ настроеній и тенденцій.
— Но повѣрьте — говорили мнѣ не разъ не одни чистые англичане, а также шотландцы и валлійцы — все это свои домашнія дѣла; а какъ только что-нибудь грозитъ общему отечеству, и шотландцы, и валлійцы, и даже ирландцы, встанутъ, какъ одинъ человѣкъ. Передъ внѣшнимъ врагомъ всѣ очутятся «англичанами».
Ирландія до сихъ поръ еще не получила своей автономіи и врядъ ли получить ее на дняхъ. Но то, что пріобрѣтено, останется, и разъ не будетъ больше этого «проклятаго» для англичанъ вопроса, разъ «Зеленый островъ» будетъ имѣть вожделѣнную автономію, патріотическое чувство отъ этого нисколько не потеряетъ, а, вѣроятно, выиграетъ. Выиграетъ вся Великобританія и въ глазахъ Европы. И тогда связь съ Франціей будетъ гораздо сильнѣе, потому что Ирландія, пріобрѣтя автономію, избытокъ духовныхъ силъ обратитъ не на борьбу съ центральной властью, а на развитіе своей собственной культуры, и на этой почвѣ найдетъ много сочувстія, и во Франціи, и въ другихъ національностяхъ.
Да, французскаго шовинизма у англичанъ нѣтъ, но національное самосознаніе, (а всего больше въ чистыхъ англичанахъ) придало ихъ патріотизму тотъ горделивый и часто своекорыстный оттѣнокъ, который ыа континентѣ Европы превратился въ общее мѣсто.
Не отъ однихъ французовъ случалось мнѣ слыхать оцѣнки образа дѣйствій Великобритании. Не такъ давно я имѣлъ случай бесѣдовать съ нѣмецкимъ дипломатомъ, хорошо знакомымъ съ Англией: по колоніальнымъ дѣламъ. И вотъ, что онъ мнѣ сказалъ:
— Съ французами, въ нашихъ колоніяхъ, мы ладимъ больше, чѣмъ съ англичанами. Во французахъ мы находимъ (несмотря на то, что они считаются нашими коренными врагами) и другія формы отношеній, и гораздо меньшую безцеремонность во всемъ томъ, что кажется Англии выгоднымъ въ данную минуту Довольно часто между нами выходятъ непрятные инциденты, которые вызываются недостаткомъ у англичанъ деликатности, а иногда и просто добросовѣстности.
Обвинения, какъ видите, довольно вѣскія и они исходятъ отъ нѣмца, а не отъ француза. Да и кто же не знаетъ, что Джонъ Буль дѣйствуетъ всегда и вездѣ только въ собственныхъ интересахъ? У него какъ бы двѣ мѣры и двое вѣсовъ: для всего того, что не бутанское, и для своей: внутренней жизни.
И, въ самомъ дѣлѣ, это такъ. Исторія выработала британскую островную отчужденность. Какъ нація, какъ государство съ центральнымъ правительствомъ, Англія никогда не чувствовала себя солидарной съ остальной Европой, за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, когда ей выгодно было принять участіе въ какомъ-нибудь союзѣ. Необычайные размѣры захватовъ Великобританіи во всѣхъ частяхъ свѣта и сознаніе того, что бороться съ ней на людяхъ — очень трудно, повело за собою чувство своей неприкосновенности. Но преувеличено ли такое чувство, спросимъ мы?
Чтобы правильно судить объ этомъ, надо поставить другую націю на мѣсто англичанъ, и, всего лучше, французовъ. Населеніе европейской Великобританіи равно населенію Франціи. Представьте же себѣ, что французы, сидя на двухъ европейскихъ островахъ, въ силу своего морского могущества, предпріимчивости и культурнаго превосходства, захватили бы такое количество всякаго рода материковыхъ и островныхъ владѣній во всѣхъ частяхъ свѣта — неужели они были бы менѣе высокомѣрны и безцеремонны, чѣмъ англичане, и не только они но и нѣмцы, и всякая другая европейская нація? Сомнѣваюсь. Хотя у насъ знаютъ, что Англія владѣетъ непомѣрно большихъ количествомъ колоніальныхъ земель, но извѣстныя цифры какъ-то мало попадаютъ къ намъ или, во всякомъ случаѣ, не вошли достаточно въ нашу память и въ обычный разговоръ, To, что составляетъ англійскія колоніи и зависимыя отъ Великобританіи территоріи (dependence) представляетъ собою дѣйствительно нѣчто поражающее. Королева англійская, носившая титулъ «индѣйской императрицы» собрала подъ своимъ скипетромъ триста милліоновъ подданныхъ. Вы слышите и читаете: слишкомъ триста милліоновъ! Изъ нихъ до 260,000,000 жителей только въ одной Индіи. Возьмемъ офиціальныя цифры къ 1890 г. и окажется, что британская имперія со всѣми своими колоніями и депенденциями занимала 9 милліоновъ квадратныхъ миль съ населениемъ въ я 7 млн., что составляетъ, стало-быть, одну пятую народонаселенія всего земною шара. И англичане могутъ безъ всякаго хвастовства, (на основати сухихъ статистическихъ данныхъ, и при томъ совершенно вѣрныхъ) сказать, что съ тѣхъ поръ, какъ существуетъ свѣтъ, не было еще под луною такою обширнаго, населеннаго и богатаго государства. Римская имперія, сравнительно съ теперешней британской имперіей, является чѣмъ-то относительно скромнымъ и если оно такъ, то повторяю, что же удивительнаго, что у англичанъ, съ ихъ склонностью къ національному субъективизму, нѣтъ той общечеловѣческой солидарности, какая желательна была бы въ ихъ сношеніяхъ съ другими націями?
Но у себя дома англичане совсѣмъ не такъ жестко іг своекорыстно поступаютъ съ тѣми, кто желаетъ пользоваться ихъ гостепріимствомъ. Не забудемъ, что Англія до сихъ поръ, почти единственная страна, которая защищаетъ свое стародавнее право: давать убежище всѣмъ изгнанникамъ. Она, и въ дѣлѣ выдачи по простымъ преступленіямъ, старается оградить всѣхъ иностранцевъ до послѣдняго предѣла. Мы это видѣли, еще не очень давно, no панамскому дѣлу.
На вопросъ: любятъ ли англичане кого-нибудь — нѣмцевъ, французовъ, насъ или итальянцевъ — надо, мнѣ кажется, отвѣтить такъ: никого они особенно не любятъ, но зато — въ нихъ самихъ нѣтъ никакихъ серьезныхъ препятствій къ тому, чтобы оцѣнивать въ другихъ національностяхъ все достойное сочувствія, а, главное, интересоваться тѣмъ, что происходитъ внѣ Англіи.
Въ этомъ смыслѣ, они стоятъ несомнѣнно выше французовъ и, быть можетъ, выше даже нѣмцевъ, хотя нѣмцы, по
