заставили сесть и отвезли сначала в римские казармы, а затем на острове Понца.
Итальянцы узнали о случившемся по радио уже глубокой ночью, а на следующее утро люди вышли на бурлившие улицы и площади городов. Таким образом весь народ наглядно продемонстрировал свое полное единодушие и энтузиазм, который невозможно описать. Все более крепло убеждение, что за падением фашистской диктатуры вскоре закончится война. Однако этого не произошло.
Сорок пять дней до перемирия
Сорок пять дней, которые последовали за событиями 25 июля и завершились сообщением о подписании перемирия 8 сентября, вошли в историю как эпоха, когда трагедия постоянно переплеталась с фарсом, а правящие круги Италии делали все для того, чтобы продемонстрировать свое полное невежество и тупость. Редко когда в истории страны власть имущие проводили столь нелепую политику.
На пост главы сформированного королем нового кабинета министров был назначен маршал Пьетро Бадольо, крупный военный родом из Пьемонта, который в свое время возглавлял военную операцию по захвату Эфиопии, а после позорной неудачи в Греции покинул пост начальника Генштаба, сумев тем самым продемонстрировать свой разрыв с режимом Муссолини, приведшим страну к военным поражениям. Теперь же маршалу пришлось использовать политику лавирования и выжидания, поскольку, с одной стороны, на него оказывали давление Виктор Эммануил III и часть сформированного им кабинета, а с другой — он должен был учитывать требования антифашистских партий, которые в подавляющем большинстве настаивали на уничтожении фашистского режима и заключении мира. Бадольо хотел примирить и тех и других, а потому стал проводить выжидательный курс и прибегать к политике мелких ухищрений, между тем как крайне сложный период, который переживала страна, требовал от премьер-министра совсем иных, более радикальных решений.
Первые акции его правительства свидетельствовали о намерении продолжать войну. Столь же непопулярными были запреты или ограничения на проведение митингов и собраний. Фашистская партия объявлялась вне закона, но в то же время деятельность по возрождению других партий натыкалась на множество препятствий. Политические заключенные были освобождены, но в тюрьмах оказались некоторые высокопоставленные военные и сторонники союза с Германией. Бадольо заявил, что после того, как закончится война и пройдут свободные выборы в парламент, в Италии будет восстановлена демократия и политическая жизнь войдет в нормальную колею. До тех пор от итальянцев требовалось лишь оказывать доверие правительству.
Однако оно делало все для того, чтобы окончательно лишиться этого доверия. Весь август 1943 г. прошел впустую, драгоценное время уходило на пустопорожние речи, создание нереальных планов и поиск бесполезных решений, а между тем союзники ежедневно сбрасывали тонны бомб на итальянские города. Седьмого августа министр иностранных дел Раффаэле Гуарилья объявил на встрече со своим коллегой, главой МИД Германии И. фон Риббентропом, что внешняя политика страны не претерпела никаких изменений, но уже тогда в Италии прощупывалась реальная почва для подписания перемирия с союзниками. Период выжидания сильно затянулся, а переговоры постоянно откладывались, поскольку Итальянское королевство тщетно надеялось на подписание перемирия с союзниками без всяких условий с их стороны. В первую очередь эти надежды были связаны с возможностью хотя бы в какой-то мере восстановить престиж монархии, скомпрометировавшей себя двадцатилетним сотрудничеством с фашизмом. Между тем немцы не теряли времени зря и успели расквартировать в Италии несколько дивизий, которые они отказывались отправить туда прежде, когда Муссолини просил об этом во время своей последней встречи с Гитлером. Своей осторожностью и нерешительностью правительство Бадольо вызывало рост недовольства и потеряло доверие внутри страны и за ее пределами. Германию все менее устраивал поворот, который принимали события. Англия и США все с меньшим доверием воспринимали политику, основанную на постоянном маневрировании и макиавеллизме тех, в чьих руках была власть в Риме. Наконец, все с меньшим энтузиазмом относились к правительству Бадольо сами итальянцы, как это доказали забастовки, которые состоялись в августе в Турине и Милане и продемонстрировали антивоенные настроения большинства народа. По всей вероятности, Бадольо и Виктор Эммануил III стремились выйти из войны, заручившись поддержкой немцев, с одной стороны, и заставив англоамериканских союзников включить в мирный договор несколько статей, выгодных для Италии, — с другой. С этой целью премьер-министр и король всячески запугивали и тех и других призраком грядущей коммунистической революции и открыто провозглашали принцип «после нас хоть потоп». Несмотря на то что Англия и США не оставались вовсе глухи к этим соображениям, все же до сих пор военные расчеты находились для них на первом плане, и к тому же они были связаны формальными узами с СССР, который требовал безоговорочной капитуляции стран «оси».
В конце концов Италии оставалось лишь подписать акт о безоговорочной капитуляции. Это было сделано 3 сентября 1943 г. в захолустной сицилийской деревушке Кассибиле генералом Кастеллано. Однако правительству Бадольо удалось добиться того, чтобы не оглашать этот факт до тех пор, пока англо-американские войска, которые к тому времени уже форсировали Мессинский пролив, не высадятся в Южной Италии. Между тем союзники уже запланировали одновременно выбросить парашютный десант на Рим. Но, когда 7 сентября находившийся в городе полномочный представитель штаб-квартиры объединенных союзнических войск генерал Тейлор заявил, что планировавшееся десантирование не сможет быть осуществлено, поскольку немцы уже контролировали все военные аэродромы вблизи столицы, эта акция была вычеркнута из общего плана операции. Тем временем флот Англии и США уже находился в море в полной боевой готовности и направлялся в Салерно. Поэтому в соответствии с условиями договора, подписанного в Кассибиле, обнародование перемирия становилось теперь неизбежным. Напрасно Бадольо пытался убедить американского генерала Дуайта Эйзенхауэра в необходимости отложить это известие или хотя бы изменить курс кораблей союзников. На этот раз Верховный главнокомандующий экспедиционными силами союзников в Западной Европе был непреклонен. Поэтому вечером 8 сентября, всего через два часа после того, как эта новость прозвучала по лондонскому радио, все итальянские радиостанции уже передавали обращение Бадольо к народу, в котором он объявлял о подписании перемирия и отдавал приказ итальянской армии прекратить всякое сопротивление и все военные действия против англо-американских войск, но оказывать сопротивление «возможному нападению с другой стороны». Сразу после этого глава правительства вместе с небольшой группой генералов и высших чиновников бежал вслед за королем в Пескару, где маленькое судно уже ожидало эту не слишком веселую компанию, чтобы доставить ее на территорию, контролировавшуюся союзниками.
