в первую очередь фашистских иерархов, поскольку их вполне устраивали возможности, предоставлявшиеся «черным рынком». Сыновья из обычных семей отправлялись в качестве пушечного мяса на бойню в Ливию или Грецию, а папенькины сынки из семей партийной элиты всегда находили лазейки, чтобы уклониться от военной службы и отправки на фронт. С каждым днем возрастала экономическая зависимость от Германии, особенно в отношении импорта промышленного сырья. Эта подчиненность, а также целый ряд военных поражений приводили к полной потере надежды на возможность ведения «параллельной войны». Судьба Италии полностью зависела теперь от могущественного союзника, а ее роль в альянсе с Германией становилась все более похожей на роль дублера, т. е. делалась скромнее и подчиненнее.
С первых месяцев 1941 г. война вступила в новую фазу, но Италия к тому времени оказалась в полной политической и военной зависимости от Германии. Победоносное наступление немецких войск на греческом фронте и в Югославии перечеркнуло надежды итальянцев и расстроило их старые планы утверждения гегемонии Италии на Балканах. Захват Италией Любляны, создание королевства в Хорватии, провозглашение там монарха из Савойской династии (где он, кстати, так никогда и не воцарился)[459] — все это, безусловно, было ничтожной компенсацией за понесенные страной потери. В дальнейшем назначение немецкого генерала Роммеля на пост командующего объединенными германо-итальянскими войсками в Ливии и их молниеносное продвижение до Соллума оказались печальным подтверждением того факта, что немецкое командование в армии занимает главенствующие позиции, а итальянское командование должно ему подчиняться. Наиболее очевидным проявлением этого подчинения стало требование об отправке итальянского экспедиционного корпуса в СССР.
Нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. и вступление США во Вторую мировую войну в декабре того же года положили начало новому этапу войны, когда наступил перелом и военная фортуна все более поворачивалась спиной к державам «оси». Осенью 1942 г. ощущение грядущего неизбежного поражения становилось уже неотвратимым. Победа английских войск в битве при Эль-Аламейне в октябре 1942 г. и высадка американских войск в Северной Африке в ноябре того же года породили надежду на то, что война, которая с переменным успехом велась в Ливии и Египте в течение двух лет, уже подходит к концу. Все проблематичнее было ожидать пополнения войск в Северной Африке. Долгая война, которая до сих пор с переменным успехом велась между итальянским и английским флотом в Средиземноморье, теперь явно близилась к завершению в пользу последнего, имевшего очевидное преимущество в радиолокационных установках, не говоря уже об использовании англичанами своей базы на Мальте, откуда итальянцы безуспешно пытались их вытеснить. Однако истинные масштабы трагедии все осознали лишь тогда, когда пришло известие из России. В декабре 1942 — январе 1943 г. итальянская армия численностью 110 тыс. человек была окружена и разбита, причем более половины ее личного состава пали смертью храбрых под пулями на поле битвы или замерзли[460]. Те же немногие солдаты, кому удалось уцелеть, рассказывали о том, что их «немецкие товарищи» отказывали им в помощи, например не пускали на свой транспорт, чтобы помочь спастись.
Недовольство, уже давно накапливавшееся в стране, постепенно формировало ненависть к режиму и организованное сопротивление ему. Это сделало возможными контакты, а затем и союз между различными оппозиционными движениями. Так, в декабре 1942 г. в Турине был образован антифашистский Комитет национального освобождения (КНО), куда, кроме социалистов, либералов и коммунистов, вошли представители двух новых партий — Партии действия, созданной на основе движения «Справедливость и Свобода» и сплотившей вокруг себя большую часть интеллектуалов, и Христианско-демократической партии (ХДП), возникшей незадолго до этого[461]. Ватикан также занимал все более враждебную позицию по отношению к режиму. Там же, в Турине, где трудящиеся составляли большинство горожан и где антифашистские настроения приобрели наиболее ярко выраженный характер, в марте 1943 г. рабочие заводов ФИАТ и других предприятий объявили забастовку, а вслед за этим на забастовки вышли рабочие многих миланских фабрик. Политическое значение этих событий было очевидным для всех, и прежде всего для фашистских иерархов, которые хорошо усвоили урок о том, что после «похода на Рим» они смогли усмирить рабочий класс Турина, лишь послав против него своих до зубов вооруженных солдат. Именно в те дни многие из фашистских бонз начали подумывать о том, что проигранная война все же, вероятно, в любом случае предпочтительнее, революции.
Эта идея получала все большее распространение по мере того, как положение на фронте становилось уже катастрофическим. В мае 1943 г. последние регулярные части, закрепившиеся ранее в Тунисе, были в буквальном смысле слова сброшены в море, а в июле того же года англо-американские войска высадились на Сицилии. Тогда же осуществлялись регулярные варварские бомбардировки итальянских городов, что повлекло за собой массовое кровопролитие. За кулисами режима начались лихорадочные поиски мира, усиливалось стремление разорвать отношения с Германией и закончить войну с союзниками. Эти интриги привели к созданию trait d’union[462], который объединил политиков, перешедших в оппозицию к режиму, — Джузеппе Боттаи, Дино Гранди, Галеаццо Чиано (последний в феврале 1943 г. оставил пост министра иностранных дел и был назначен послом в Ватикане). К ним присоединились представители старой правящей верхушки и многие кадровые военные, в частности новый глава Генерального штаба генерал Витторио Амброзио, убежденный, как и все они, в бесполезности участия Италии в уже явно проигранной войне.
Когда в июле 1943 г. Муссолини вернулся после очередной встречи с Гитлером, где он безрезультатно пытался убедить фюрера дать Италии возможность самостоятельно решать свою судьбу, становилось все более очевидным, что прежде всего следует лишить дуче власти. На заседании БФС, начавшемся 24 июля и продолжавшемся до глубокой ночи, противники Муссолини сумели после длительной борьбы поставить на повестку дня вопрос о необходимости наделения короля Виктора Эммануила III правом «в полном соответствии с конституцией возглавить командование вооруженными силами и взять на себя всю полноту власти». В результате голосования это положение было принято 19 голосами против 7. В действительности итоги заседания означали не что иное, как полную потерю доверия к Муссолини и созданному им режиму. Сам же дуче отнюдь не отдавал себе отчета в том, что случилось, и был поэтому очень удивлен, когда, отправившись 25 июля вечером на аудиенцию к королю (уже поставленному к тому времени в известность о случившемся членом Совета Дино Гранди), он вдруг услышал, что его отставка принята и что новое правительство уже создано. Когда же Муссолини вышел из дворца, он изумился еще больше, поскольку обнаружил у дверей автомобиль скорой помощи, куда его
