жизнь её обитателей и сам жил такою же жизнью, пока судьба не выкинула меня на иную дорогу. Жизнь, замкнутая и тихая для постороннего наблюдателя, катилась привольно, широко, согласно нашему понятию о ней, и мы, молодежь того времени, срывали ягодки этой жизни, и мёд не только, как в сказке, по усам тёк, а и в рот попадал. Эта замкнутость и ‘ежовые рукавицы” старших и вызывали нас на простор. Да и сами старики, хоть и осторожно, хоть и тайком от других, но жили тоже, пожалуй, не хуже нас. Им, видите ли, можно, а нам — грех. Иной отец семейства так тряхнет мошной, что небу жарко, а мошны были здоровые. Особенно у “Макария” разгуливали наши почтенные главы семейства, — куда уж нам: мы в шампанском певичек не купали, а жаркими объятиями да горячими поцелуями наслаждались.
Театров бесовских мы не знали, да и знать не хотели; литература для нас была тоже звук пустой. Дальше “Францыль Венециана” или “Гуака, или Непреоборимая верность” и тому подобных произведений мы не шли, да и то их читали больше девицы — тогда ещё барышнями не звали их, — а мы, парни, совсем не брались за книгу.
Сплетни, конечно, ходуном ходили, и немало было греха из-за них, но без этого уж нельзя.
Крепко держали наших девиц домашние аргусы[20] — так во все глаза и глядели за каждым их шагом. Тяжеловато было нашим девицам, и ходили они с опущенными глазками, как бы выражая сугубую скромность.
Сидеть день-деньской за пяльцами да взглядывать иногда на редко проходящих людей в окно, всё заставленное геранью, настурцией, резедой, — не особенно весело. Иная, может быть, что-нибудь и прочла бы, да нечего, да еще не велят читать книгу, напечатанную по-граждански, — грех, а читать давно уже знакомый псалтырь — скучно. Запела бы иная песенку, высказала бы, что накипело у неё на душе, да нельзя, — глядишь, или бабушка, или дедушка молятся, либо духовное читают, — помешать можно, в соблазн ввести.
Пройтись прогуляться — и думать не смей. Против этого гнета зарождался протест, и девушки спешили замуж, лишь бы вырваться на относительную свободу, оттого у нас и свадьбы не переводились всю осень и зиму. Вот на этих-то свадьбах и улыбалось счастье молодежи, а иногда и “дело” зачиналось, то есть новая свадьба.
По субботам и особенно перед большими праздниками ходили в баню. Женщины ходили гурьбой, всей семьей, а семьи бывали большие. Это было какое-то торжественное шествие — с узлами, со своими медными тазами, а то грех из никонианских мыться. В банях теснота, шум, возня и часто брань. За такими семьями часто посылались дровни, так как из бани идти пешком тяжело. В такие дни по улицам целый день двигался народ в баню и из бани, и у всех веники, которые тогда давали желающим даром, а желающие были все — веник в доме вещь необходимая.
— Вон Толоконниковы в баню поехали, — говорит кто-нибудь, глядя в окно.
И действительно, внушительных размеров лошадь с трудом тянет воз, нагруженный дебелыми мамашей, тетеньками, дочками, племянницами, дальними родственницами и маленькими детишками, у которых в руках баночки, пузырьки, которыми они забавляются в бане, играя водой, и почти у каждого крендель или баранка, которые они для забавы и жуют дорогой. Послебанное чаепитие было довольно торжественно»…
Пишет Богатырёв и о месторасположении этих бань: «Недалеко от Андроньева монастыря находились Рогожские бани; они были довольно грязноваты, и больше ходили в другие, тоже на Яузе, но подальше, в так называемые Полуярославские, около которых существовал развеселый трактирчик, где играл знаменитый во всем округе торбанист[21] Говорков»[22].
Новые Рогожские бани стояли прямо на углу, жителями были любимы, и любви этой способствовала сама жизнь Рогожской заставы — заводы, фабрики, рабочий люд, рядом — железнодорожная станция, с которой выходили в город те, кому не нужно было в центр Москвы, а кто приехал из дальних пригородов и области именно сюда.
И, чтобы два раза не вставать:
заст. Ильича, 51
Тел. Ж2 43 23
Извините, если кого обидел.
29 мая 2014
Дачные бани (2014-05-30)
У народного ритуала посещения торговых, или как теперь говорят, общественных бань — два конкурента.
И первый из них вовсе не ванные в квартирах.
Те, кому были приятнее ванные, оставили общественные бани ещё в семидесятые годы прошлого века.
Эти два конкурента — бани в спортивных центрах и дачные бани.
На месте многих бань возникли спортивные клубы, где термальные услуги обязательно представлены.
Но стиль этих посещений совсем другой — туда ходят после тренировки, чтобы разогнать молочную кислоту, закрепить результат занятий, в общем, для здоровья — ненадолго, без особых разговоров и рассусоливания.
Не то — дачные бани.
Видал я разные частные бани — некоторые были выше всяких похвал, а некоторые надуты от самодовольства, а толку от них никакого нет. Видал я и простые, да душевные, а видал сложно-каменные, да унылые. Но общественная баня сильна людьми. Это ведь как обед — теперь запросто можно консоме с профитролями изготовить, да только вдвоём-втроём их есть не интересно.
Да и залучить какого человека в дачную баню сложно — он ведь, навроде меня, начнёт кочевряжиться, что у него-де, машины нет, и он не доедет. А то и вовсе посмотрит с недоумением: «Ты кто?»
А вдруг это человек незаметный, но, как говорится «замковый». Без него мир неполон.
Как-то я размышлял о том, как бы построить баню.
Дело в том, что в банной традиции средней полосы борются две фракции: люди, что установили себе электрические сауны с ТЭНом и люди с дровяными банями.
Так получилось, что я побывал недавно у соседей — ну, не то, чтобы совсем соседей, просто в соседнем городке.
И там была как раз такая баня — внутри как бы европейского дома. ТЭН там был слабенький — на 7 кВт.
Потом я попал к доброму человеку в другой дом, выстроенный вокруг бани. Печка там была железная, системы «буржуйка» — топили её из кухни, грела она весь дом, и в бане было довольно мило — по крайней мере, пахло там правильно, не то, что в холодной богатой сауне. Но тут, понятно, что такую баню хорошо топить дровами, которые тут же рядом и пилишь.
Но тут ещё пожароопасность тянет к нам свои багры и крючья, вмешивается в рассуждения.
Ныне дачные
