— Ты единственный вервольф, которому я могу еедоверить. Слушай, Дэвид, черт бы все побрал, я твоя альфа или нет? Кому мне ещеэто отдать?
Он посмотрел на статуэтку, на меня.
— Рэйчел, не могу. Это слишком.
Я торопливо подвинулась к нему вместе со стулом:
— Это не дар. Это бремя. — Заставив себяуспокоиться, я придвинула статуэтку ближе. — Предмет такой силы уйти внебытие не может, если его вытащили на свет, — сказала я, разглядываяуродливые черты. Кажется, я видела слезы в глазах у этого существа — не могуточно сказать. — Даже если принять его — значит спустить в толчок все, чтомне дорого. Если делать вид, что его здесь нет, он нам сильно припечет задницы,но если встретить его с поднятой головой, — может быть, мы сможем выйти изситуации лучше, чем в нее входили.
Кистен рассмеялся, а Айви перед компьютером замерла. Повдруг замкнувшемуся ее лицу я поняла, что она сказанное мною применила к нашимс ней отношениям. Я попыталась заглянуть ей в глаза, но она не поднималаголову, играя все с той же заклепкой на сапоге. Уголком глаза я видела, какДженкс опустил крылья, наблюдая за нами.
А Дэвид, забыв обо всем, разглядывал статуэтку.
— О'кей, — сказал он, не пытаясь ее взять. —Я ее… я ее возьму, но она твоя. — Карие глаза слегка расширились, плечинапряглись. — А не моя.
Договорились.
Радуясь, что от нее избавилась, я счастливо вздохнула.Дженкс тоже выпустил воздух. Маталина действительно была недовольна, что эташтука торчит у них в гостиной. Это вроде как привезти из отпуска марлина илиголову оленя.
На пицце стали подниматься пузыри, и Кистей открыл печку —потыкать тесто зубочисткой и выпусгить собравшийся под ним горячий воздух.Пахнуло запахом томата и сыра — запахом безопасности и довольства. Меняотпустило немножко, а Дэвид взял Фокус.
— Я… наверное, я отвезу это домой, а потом поеду поостальным делам, — пробормотал он. — А то ощущение от него… черт,ничего я не смогу делать с ним.
Айви поставила ноги на пол и встала.
— Ты только войну не начни, — буркнула она, выходяв коридор. — Есть у меня коробка, я тебе туда это положу.
Дэвид снова сел за стол.
— Спасибо, — сказал он.
Озабоченно морщась, он подвинул к себе статуэтку жестомвладельца — не в смысле жадности, а в смысле защиты. Кистен тоже это увидел — иулыбнулся.
А… э-э… вампиры точно за этой штукой не охотятся? —спросил маленький вервольф, и Кистен вытащил из-под стола стул и сел на неговерхом.
Никто не знает, что он у тебя, и пока ты не станешь собиратьк себе вервольфов, никто и не узнает, — сказал он, сплетая руки на спинкестула. — Единственный, кто мог бы об этом узнать — Пискари. — Кистенпосмотрел в пустой коридор. — Узнать через Айви. Но она хорошо закрываетсвои мысли, ему пришлось бы сильно покопаться. — У Кистена сделалосьвстревоженное лицо. — У него нет причин думать, что Фокус где-то всплыл,но слух пошел.
Дэвид сунул руки в карманы.
— Может, спрячу его в кошачьем лотке.
У тебя кошка есть? — поразилась я. — Всю жизньсчитала тебя собачником.
Он глянул на входящую Айви. Вампирша поставила на столкартонную коробочку, Дженкс подлетел и сразу стал развязывать ленточку.
— Осталась от старой подруги, — ответилДэвид. — Хочешь взять себе?
Айви хотела было отогнать Дженкса и открыть коробку сама, нопередумала.
Нет, — ответила она, усаживаясь и заставляя себядержать руки на коленях. — Хочешь лучше нашу забрать?
Эй! — возмутился Дженкс. Лента поддалась, он отлетелназад по инерции. — Рекс — моя кошка. И не пытайся ее отдать!
— Твоя? — удивился Дэвид. — Я думал, этокошка Рэйчел.
Я смутилась, дернула плечом.
— Она меня не любит, — сказала я, притворившись,что проверяю, готова ли пицца.
Дженкс сел ко мне на плечо в порядке моральной поддержки.
— Наверное, она ждет, что ты снова станешь волчицей,Рэйч, — поддразнил он меня.
Я хотела было смахнуть его, но остановилась. Мелькнулаленточка воспоминаний — как он со мной обращался, когда был большим, и я толькотихо промычала: «М-мм».
— Ты видел, как она на меня смотрит? — Яобернулась и увидела, что как раз сейчас она это делает. — Видишь? —Я показала на сидящую на пороге кошку, и ушки она любопытно навострила. Страхана кошачьей мордочке не было.
Дэвид вытащил из-за воротника шарф и завернул Фокус.
А ты ее сделай своим фамилиаром, — предложил он. —Тогда она тебя полюбит!
А вот в рот вам фейрячий хвост, а не фамилиаром! — выкрикнул Дженкс. — Через Рекс Рэйчел не будет черпать безвременье. У беднойкиски мозги прожарятся!
Может, поумнеет, — мрачно подумала я.
— Это так не делается. Она должна меня выбрать. И онправ, я бы ей мозги прижгла. Вот Нику прижгла ведь.
Дэвида вдруг пробрала дрожь. В кухне стало тише, япосмотрела тревожно на Айви и Кистена. Они ответили такими же непонимающимивзглядами.
— Что это с тобой? — спросила я Дэвида.
— Луна взошла, — ответил Дэвид, потирая рукойтемную щетину на лице. — Сейчас она полная. Извините, это иногда сильновстряхивает. А со мной ничего, порядок.
Я окинула его взглядом, думая, что только что он по-иному выглядел.Появилась в нем вдруг легкость, раскованность, и настороженность — как будто онслышал тиканье часов раньше, чем они тикают. Я выдвинула ящик, где лежал нождля пиццы, порылась там.
— Уверен, что обедать не можешь остаться? —спросила я.
Послышалось царапанье кошачьих когтей по линолеуму, а потомДэвид ахнул.
— Бог ты мой! — выдохнул он. — Вы толькопосмотрите!
— Черт возьми! — воскликнул Дженкс, и слышно было,как Айви сделала вдох.
Я обернулась с ножом для пиццы в руке — у меня бровиподнялись к волосам, и я заморгала:
— Ух ты!
Эта проклятая штука стала полностью серебряной, переливаласькак жидкость. И теперь точно выглядела как волчица, зубы оскалены, слюнакапает, впитываясь в мех. Не волк, а именно волчица, почему-то я это знала.Меня пробрала дрожь, мне показалось, что я что-то слышу, но не была уверена.
— Знаешь что? — У меня голос дрогнул. Я смотрелана волчицу в коробке, стоящей на шарфе Дэвида. — Оставь себе. Честноговоря, не хотела бы я ее получить обратно.
Дэвид сглотнул слюну.
Рэйчел, мы друзья, все такое прочее — но нет. Ни за какимчертом я не потащу это к себе в дом.
