тут традиции нунгалиан не терпели иных вариантов), а скорее, как некий искушающий объект.
Вася казался одновременно недоступным и тут же, сразу, приемлемым, открытым всем ветрам, но закрытым для инопланетного влияния. Доступным всякому поцелую и одновременно, и тут же закрытым напрочь для любых сестринских фантазий.
– Вы пьете? – на свет показалась небольшая казачья фляга. Та самая.
– Нет! Мне нельзя, я же… я Верховная, а потому…
– Бросьте! Мы по чуть-чуть и за любовь?!
– Как ты это делаешь, землянин?
– Теперь вы можете звать меня просто Васенька…
…Как вы помните, на тот момент все наши замерли. Ахметка уронил нижнюю челюсть едва ли не до колен. Татьяна бросила оружие себе под ноги. Заур впервые ощутил остроту кавказского кинжала у своего же собственного бока.
Опытный пластун дед Ерошка, обменявшись выразительными взглядами с собственной внучкой, опустил чеченское ружье на землю. Другого огнестрела у наших не было, а ведь коварный противник заставил бросить под ноги еще и холодные кинжалы и шашки. Все, что шло дальше, уже летело по накатанной…
…Да, они отдали бы не только оружие, но и жизнь в надежде спасти кого угодно, кто бы ни представлял великого князя. И пусть все прекрасно понимали, это может быть ни разу не Михаил Николаевич, но для них было непозволительно рисковать и любым иным ребенком.
Казаки, что возьмешь? А ведь по факту их просто заманили в засаду, подстраховавшись и выждав время для нанесения максимального подлого удара. Почему они не стали рисковать? Неужели своя жизнь или жизнь их товарищей менее важна? Ответа не было. Простите…
– Быстрее, – сухо потребовал мальчик.
– Голос вернулся? – фыркнул Заур.
– Не умничай.
…Первокурсник аккуратно бросил под ноги шашку и так же подчеркнуто медленно снял ружье. Чеченский кинжал в руках мальчишки был таким острым, что любое случайное движение могло бы вспороть печень студента.
Покосившись на остальных, он увидел в их глазах ярость и бессилие. То, что случилось, невозможно обозначить никаким иным словом, кроме как «предательство». Причем со стороны того, о ком все заботились, кого спасали, кого берегли, с кем делились последним…
«Твердый знак!», это то, о чем кричал Барлога, что неожиданно пришло ему в голову. Конечно, жаль, что так поздно, но остальные вообще ни сном, ни духом не догадывались. Именно Василий первым вдруг поймал себя на том, что в их коротких переписках с великим князем тот ни разу не использовал твердый знак. А ведь по идее должен был бы?
Ведь вплоть до революционных реформ двадцатого века правила орфографии русского языка требовали ставить твердый знак при написании почти любого слова, заканчивающегося на согласную. То есть в последний раз он должен был вывести не «Нет!», а «Нетъ!».
– Что дальше? – крикнул Заур.
– Идите сюда, ближе, все, – холодно усмехнулся лжеконвоец.
Он отбросил кинжал и резко выхватил из-за спины что-то вроде детского пистолета-брызгалки. Студент-первокурсник смотрел «Звездные войны» и сразу понял, что будет дальше.
Этот мерзавец просто перестреляет их из лучевого бластера, потом они подменят маленького князя. А настоящего просто убьют, избавившись от тела, примерно как с тем же трупом конвойного офицера. Дальше все будет просто, чики-пуки…
Казаки, солдаты и прочие придут в себя, вновь встанут на ноги, вряд ли будут что-либо помнить, кроме того, что их прямая обязанность добраться до Тифлиса и показать милому Михаилу Николаевичу красоты Грузии. О том, что наместником на Кавказе станет подменная ящерица, не узнает никто.
Таким деликатным способом нунгалиане постепенно заменят всех важных людей на ключевых постах планеты, после чего править Землей будет легко и приятно…
– Не дергайся, – острие кинжала коснулось кожи молодого человека, легко прошив черкеску и бешмет. – Доверься мне. Нам нужно подойти к ней еще на пару шагов.
– Почему к ней?
– Эта сестра из Высших. У нее большой опыт, и стреляет она без промаха. У тебя будет только один шанс.
– И что я должен сделать? – стараясь не шевелить губами, прошептал Заур.
– Догадайся….
– Эй, вы двое, – прикрикнул офицер, обращаясь к деду с внучкой. – Думаете, я не вижу, как вы глазами по сторонам рыщете? Одно неверное движение и всё! Черного пса это тоже касается.
Ахметка замер на месте, скаля зубы. Возможно, Татьяна, действительно, намеревалась подобрать брошенный пистолет или хотя бы кинжал, но Высшая, изображавшая конвойца, левой рукой по-прежнему прижимала к себе находящегося в бессознательном состоянии ребенка. Стрелять по ней было рискованно, кидаться с ножом или шашкой тем более. Это прекрасно понимали все.
– Тебя ждут на корабле, сестра, – фальшивый офицер хищно облизнул губы длинным раздвоенным языком. – Верховная считает, что ты не справилась с заданием. Если бы ты убила их в первую же ночь, нам не пришлось бы принимать столь радикальные меры.
– У меня не было возможности. Но я старалась.
– Это уже не важно, зайка моя…
Услышав два последних слова, мальчик резко убрал кинжал от бока молодого человека и, поднявшись на цыпочки, крикнул ему прямо в ухо:
– Бей!
Заур ждал этого момента. Он давно обо всем догадался и все понял правильно – щелчок пальцев, и стальной сокол анунаков вылетел через свободный рукав черкески, ударив Высшую лоб в лоб! Ответный выстрел из бластера срезал кроны с двух дубов и опалил хвост слишком любопытной вороне. Но не более того…
…Василий умел обращаться с женщинами. Тем более с властными дамами, привыкшими повелевать, а потому желающими иногда… изредка…чуточку… короче, по полной подчиниться брутальной мужской власти! И Верховная сдалась без боя, у нее практически не было шансов.
Но, если кто решил, что столь вольно начавшиеся «переговоры» привели к сексу, так нет! Наш современник четко понимал, что имеет дело с инопланетянкой, да еще и ящерицей, поэтому ни на какие подобные извращения не подписывался.
А обнимашки с легкими воздушными поцелуйчиками и поглаживания по плечу, по спине и по щечкам серьезными отношениями не считаются. К тому же и Госпоже, как ни странно, в первую очередь было необходимо высказаться:
– У нас тут женский коллектив, весь экипаж – сестры. Строгая иерархия, в плане чистоты, уборки, готовки на кухне – выше всяких похвал! Но Васенька, вы бы знали, как они меня иногда бесят! Эта странная женская озабоченность, словно других дел нет…
Барлога, развалившись, сидел прямо на полу, у ног Верховной, а ее длинные когтистые пальчики перебирали его кудри. В голове отстукивали минуты, успеют ли наши привести в порядок Конвой и по-тихому скрыться в лесу? Понял ли Заурка, что мальчик пишет свои реплики по-современному, не используя твердый знак? Если все это время с ними был
