Вскоре, однако, ее рука дернулась, словно от удара электрическим током, и краска сошла с ее лица, когда она схватила толстый конверт, на котором четким миниатюрным почерком было написано: «Артуру П. Хейгему, эсквайру, в дом миссис Карр, Мадейра».
Милдред знала этот почерк, она видела его в записной книжке Артура. Это было послание от Анжелы Каресфут. Кроме него пришло еще одно письмо, адресованное Артуру — этого почерка она не знала, но на конверте стояли те же штемпели, «Братем» и «Роксем». Она отложила письмо в сторону, а затем взяла увесистый пакет и внимательно осмотрела его. У него было две особенности: во-первых, он был вскрыт, по всей видимости, утратив печати при транспортировке, и просто перевязан куском бечевки; во-вторых, в нем лежало какое-то украшение. Действительно, слегка надавив на пакет, Милдред смогла составить довольно точное представление о том, что это. В пакете лежало кольцо.
Если раньше, увидев письмо, она просто побледнела, то теперь стала белее снега.
«Господи, — подумала она, — зачем она посылает ему кольцо? Что-нибудь случилось с ее мужем? Если она свободная женщина, я пропала…»
Милдред взглянула на лишенный печатей пакет, лежавший перед ней, и ужасное искушение овладело ею. Она взяла его и снова положила, а потом снова взяла, вытирая холодный пот со лба.
«Вся моя жизнь поставлена на карту!» — думала она.
Секундой позже она больше не колебалась, развязала бечевку и вытащила содержимое из плотного конверта. Первым, что выпало из него, завернутое в вату, оказалось кольцо. Она взглянула на него и узнала помолвочное кольцо Артура, то самое, которое леди Беллами забрала у него. Затем, отложив документы, она торопливо развернула письмо Анжелы и прочла его…
Не думай о ней слишком плохо, мой читатель. Искушение было очень велико. Впрочем, когда человек поддается искушению, возмездие нередко бывает суровым, и достаточно было только посмотреть на лицо Милдред, чтобы понять: пусть она согрешила, но грех всегда идет рука об руку с наказанием. По очереди сменялись на ее лице выражение удивления, горя, благоговения и отчаяния. Она прочитала письмо до последнего слова, затем взяла документы, просмотрела и их, улыбнувшись раз или два, пока читала. Затем она положила все обратно в пакет и, вместе с другим письмом, спрятала его за пазуху.
«Все кончено, — сказала она себе. — Теперь я никогда не смогу выйти за него замуж. Эта женщина выше меня, она высока, как звезды, и рано или поздно он обо всем узнает. Он должен уйти, о Боже!.. Он должен уехать, чтобы жениться на ней… Почему бы мне не уничтожить эти письма и не выйти за него замуж хоть завтра? Привязать его ко мне узами, которые не разорвут никакие письма?.. Что? Купить его присутствие ценой ежедневного презрения к себе самой? О, такая чаша слишком горька для меня! Я согрешила против тебя, Артур, но больше не буду грешить. Прощай, мой дорогой, прощай…»
Голова ее раскалывалась; Милдред Карр склонила ее на перила веранды и горько заплакала.
Глава LXXIV
Около трех часов дня Артур вернулся в Квинта Карр, позавтракав на борту «Римлянина». Милдред сидела на своем любимом месте на веранде музея. Она была очень бледна, и если бы Артур внимательно посмотрел на нее, то увидел бы, что ее бьет сильная дрожь, но он не был особенно внимателен.
— Ну что ж, — сказал он, — разумеется, слухи, что половина экипажа утонула — это полная чепуха; только один человек погиб, бедняга, от падения лонжерона. Они ушли от шторма в Виго, как я и думал. Другой пароход только что пришел… но в чем дело, Милдред? Ты выглядишь ужасно бледной.
— Ничего, дорогой, мне нужно было о многом подумать, вот и все.
— Ах, да! Ну что, любовь моя, ты приняла решение?
— Почему я отказалась выйти за тебя раньше — ради тебя или ради себя, Артур?
— Ты говорила — довольно нелепо, как мне показалось — ради меня.
— И я говорила то, что думала, а думала я именно так! Посмотри мне в глаза, дорогой, и скажи мне, поклянись честью джентльмена, что ты любишь меня, действительно любишь — и я выйду за тебя замуж завтра же.
— Я очень люблю тебя, Милдред, и буду тебе хорошим и верным мужем.
— Ну конечно, это то, что я и ожидала услышать — но этого для меня недостаточно. Было время, когда я думала, что могу быть вполне удовлетворена, если ты только посмотришь на меня ласково… но, видимо, l'appetit vient en mangeant — аппетит приходит во время еды, ибо теперь мне этого мало. Я жажду царствовать в твоем сердце в одиночестве. Но это еще не все. Я не соглашусь привязать тебя, не любящего меня, к моему подолу на всю жизнь. Поверь мне, ты очень скоро проклянешь меня, если я это сделаю. Ты говоришь, — тут она встала и протянула к Артуру руку, — что либо женишься на мне, либо уедешь. Я сделала свой выбор. Я не стану разбивать свое сердце о камень. Я не выйду за тебя замуж. Уходи, Артур, уходи!
На его лице отразилось сильное беспокойство.
— Вполне ли ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь, Милдред? Узы, которые существуют между нами, не могут быть так легко разорваны.
— И все же я разобью их, а вместе с ними и свое сердце, прежде чем они станут цепями, такими тяжелыми, что ты не сможешь их вынести. Артур, — она подошла к нему и положила руки ему на плечи, глядя дикими и печальными глазами прямо ему в лицо, — скажи мне теперь, дорогой, не бледней и не отталкивай меня какой-нибудь учтивой ложью, скажи мне так же искренне, как будешь говорить в судный день: любишь ли ты по-прежнему Анжелу Каресфут?
— Милдред, ты не должна задавать мне таких болезненных вопросов, это нехорошо с твоей стороны.
— Это верно, но ты скоро узнаешь причину, по которой я это делаю. Ответь мне.
— Тогда, если тебе это так уж необходимо, я отвечу… Да, люблю.
Ее лицо стало жестким. Она медленно убрала руки с его плеч.
— И ты имеешь наглость сначала просить меня выйти за тебя замуж — и тут же признаваться в любви к другой? Артур, тебе лучше уйти. Не считай себя ложно обязанным мне. Уходи — и поскорее.
— Ради Бога, подумай, что ты делаешь, Милдред!
— О! Я подумала… Я слишком хорошо подумала. Нам ничего не остается, как попрощаться. Да, это очень жестокое слово. Знаешь ли ты, что ты пронесся над моей жизнью, как ураган над деревом… и вырвал ее с корнем?
— Право, Милдред, ты меня озадачиваешь. Я тебя не понимаю. В чем смысл твоих слов?
Она смотрела на него несколько секунд, а затем тихо ответила спокойным, даже деловым тоном:
— Я совсем забыла, Артур, вот твои английские письма, — она вынула их из-за пазухи и протянула ему. — Может быть, они хоть немного все объяснят. А пока я тебе кое-что скажу. Муж Анжелы Каресфут мертв; на самом деле она никогда не была замужем за ним.
Затем она повернулась и медленно пошла к входу в музей. Однако в какой-то момент силы, казалось, покинули ее, и она опустилась на стул.
