Побродив некоторое время по колено в воде по высокой осотистой, выше их роста траве, они выбрались на кукурузное поле и тут укрылись. В этой кукурузной чаще они наткнулись на нескольких бойцов из роты автоматчиков, также оторвавшихся от своих во время утреннего боя. Это оказались солдаты Грищенко, Баев, Кедяров, Кальниченко. Тярасов, как старший, принял на себя командование.
Приказав строго экономить боезапас, Тярасов решил выводить группу по побережью в направлении артиллерийской канонады, надеясь в той стороне соединиться с отрядом. То чуть-чуть затихающая, то разгорающаяся с новой силой перестрелка слышалась с разных сторон: бой шел в центральной части — там отходил отряд к Пхохондону, доносилась стрельба из района между торговым и военным портом — там держались остатки пулеметной роты, шум боя слышен был и с полуострова Комалсандан. Понять, где находится отряд, они не могли, пробрались к берегу бухты и залегли в камышах, замаскировались и затаились, перестали отвечать на стрельбу и обнаруживать себя. Японцы искали их, ходили поблизости, но так и не наткнулись на эту группочку.
Тярасов решил, что пробиться через город им не удастся, лучше всего выжидать улучшения обстановки, в драку с японцами не ввязываться и, если возникнет возможность, выйти на соединение со своими. Если же боя избежать не удастся, то драться до последнего патрона и живыми врагу не сдаваться. Разделив поровну оставшийся боезапас, оставив каждому по одной гранате, предназначенной только для себя, десантники стали дожидаться, когда поблизости окажутся свои.
Но надежды на удачу не возрастали. Бой удалился куда-то на север и северо-восток. Где теперь свои — неясно. Японцы ходили рядом, прочесывали улицы и побережье. Десантники укрылись хорошо и выжидали. Тярасов предложил написать письмо в политуправление флота, чтобы в случае гибели командование могло знать, что же произошло с ними и как они исполнили свой солдатский долг.
На листке из блокнота они написали: «Мы, моряки отряда Леонова, Тярасов, Ермаков, Грищенко, Баев, Кальниченко, Кедяров, выполнили свою задачу. Мы умираем, но знаем, что за нас отомстят. Прощайте, товарищи, помните нас». На другой стороне листка добавили: «Кто найдет это письмо, просим переслать его политуправлению Тихоокеанского флота». Под этим текстом подписался каждый из оставшихся в этой группе.
Не чувство обреченности и безнадежности, а желание донести до боевых друзей правду о себе подсказало им мысль написать это письмо. Написано оно было в момент большого душевного волнения, когда их отрезали от своих, они остались крохотной горсточкой почти без надежды на благополучный исход.
К счастью, дальнейшая судьба десантников сложилась удачно. Отходящий через прибрежную полосу отряд оказался поблизости, удалось с ним соединиться, и письмо это не понадобилось.
Сейчас, рассказывая о пережитом трудном дне, Тярасов и его друзья смущенно просят не истолковывать их записку как слабость духа и неверие в спасение. Именно надежда, что их найдут, до них, хотя бы до израненных, побитых, но доберутся боевые товарищи, что не бросят их на произвол судьбы, подсказала мысль написать это письмо.
Наш комиссар забрал себе этот крохотный листок и сунул его в сумку, сказав, что в письме высказаны подлинные думы людей в тяжелую минуту. Не лицемерие и ложная красивость, а желание донести свои помыслы до политуправления флота заставило Тярасова и его товарищей в трудную минуту обратиться к партии, к Родине. Потому его надо сохранить и доставить по назначению.
— Это уж сделаю я сам, раз письмо попало ко мне, — заключил Иван Иванович.
Так эта записка попала в политдонесение, о ней писали в газетах, в книгах и брошюрах о флоте, рассказывали в беседах, разыскивали авторов даже в недавние годы.
Пока Тярасов и его товарищи на ходу поведали нам о своих злоключениях, отряд продолжал уходить в сторону военного порта. Японцы не сумели угнаться за нами и отстали, но в городе в разных местах все еще слышится стрельба. Мы стараемся теперь попасть к тем причалам, от которых недавно ушли наши корабли.
IV
День кончился, вечереет, идут вторые сутки нашего пребывания в городе. Наконец мы добрались до военного порта, это уже на полуострове Комалсандан, в северо-восточной части бухты Чхончжина.
Как только отряд собрался на причалах, Леонов приказал быстро обследовать ближайшие подходы и приготовиться драться за этот последний рубеж. Несомненно, что японцы тут нас в покое не оставят. Еще раз посмотрев план этой части города, мы с Никандровым посылаем каждый по два отделения на разведку. Горы здесь вплотную подходят к заливу, только по узкой береговой кромке проложены железнодорожные пути, огибающие северную оконечность бухты.
Бывалов с половиной своего отделения отправился на поиски наших раненых, которых мы оставили днем у Пхохондона.
Овчаренко и Тихонов со своими отделениями пошли посмотреть окрестные улицы и здания поблизости от порта. Жилые постройки тянутся куда-то в глубь полуострова, на восток. Судя по плану, тут весь полуостров до противоположного берега пересекает довольно широкая лощина. По ней и разместилась восточная часть Чхончжина. Прямо перед нами видны крупные вместительные склады, а за ними на некотором возвышении уступами взбегают по склонам жилые дома.
Никандров посылает своих людей по западному побережью полуострова, туда, где кончаются портовые постройки и железнодорожные пути, откуда бухту пересекает длинная стрела волнореза. Взяв с собой остатки отделения Максимова, мы с Никандровым и группой его бойцов занялись осмотром причалов.
Денисин и Леонов вместе с остальными офицерами, с радистами, санитарами, связными устраиваются в средней части причальных сооружений.
Пирсы добротные, капитальные, стенка выложена из огромных глыб природного камня и бетонных плит, они в сохранности, но очень сильно захламлены. Видно, что здесь побывали какие-то воинские части — во многих местах следы стрельбы, валяются гильзы, патроны. Судя по всему, тут и был высажен батальон Бараболько.
По причальной стенке проложены рельсы, на них несколько десятков платформ, часть из них с грузами. В дальнем углу на путях стоит до десятка вагонов. На другом конце на рельсах застыл в неподвижности большой портальный кран. Множество сложенного штабелями и разбросанного груза: ящики, арматурное железо, рельсы, две большие пирамиды каменного угля. Место для боя вполне подходящее, есть где укрыться, и сектора для обстрела удачные, все ближние подходы к порту можно хорошо простреливать. Хуже будет, если противник применит артиллерию и минометы — площадь для рассредоточения мала. Особенно опасен на свету будет навесной огонь с высоты, которая прямо-таки надвинулась на причалы.
Возвращаются Овчаренко и Тихонов, а вслед за ними и бойцы Никандрова. Командиры отделений моего взвода докладывают, что, как только они прошли два квартала, их обстреляли со склонов сопок и из ближайших домов. Опасаясь засады, повернули назад. Становится очевидным, что лощина через Комалсандан занята японцами. Это совсем поблизости от нас.
Бойцы из взвода Никандрова прошли по побережью около километра, затем наткнулись на неприятельский заслон, обстрелявший их. Выходит, и подходы к вражеским батареям на оконечности Комалсандана в руках неприятеля.
