Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
В 1972 году Джеки в числе других жертвователей внесла свой вклад в фонд жалованья Дианы Вриланд как специального консультанта – организатора выставок Метрополитен-музея. Джеки помогала музею через Диану и Аштона Хокинса, своего нового друга, юрисконсульта музея. «Она делала взносы, чтобы помочь музею оплачивать рабочие издержки миссис Вриланд, которые изрядно превышали наш обычный уровень, для нее было предпочтительнее поддерживать эту статью расходов, а не жалованье, – рассказывал Хокинс. – В то время, конечно, миссис Вриланд пользовалась здесь огромным авторитетом, но эти деньги были для нас хорошим подспорьем, и она [Джеки] всегда передавала их мне, а я с благодарностью принимал, причем она не хотела, чтобы об этом знали. Как-то раз – по-моему, в середине 1970-х – она председательствовала на благотворительной акции в пользу Института костюма, это было одно из первых публичных мероприятий, где она участвовала после возвращения в Нью-Йорк. Для нашего музея она занималась проектами Института костюма и работала над ними куда серьезнее, чем работала бы сама Диана, – публиковала книги, приурочивая их к выставкам». Джеки ощущала символическую связь с Метрополитен-музеем – через дендерский египетский храм, который видела теперь из окон своей квартиры. Хотя на первых порах категорически возражала, когда Томас Ховинг предложил установить храм в музее, а не на берегу Потомака, как она планировала изначально. Когда Ховинг впервые обратился к Джеки, чтобы заручиться поддержкой Бобби как сенатора от Нью-Йорка и передать предложение в комиссию, назначенную президентом Джонсоном, Джеки рассвирепела и сначала очень резко отказала ему по телефону, твердо заявив, что Кеннеди помог вывезти храм из Египта не затем, чтобы он стоял в пыльном нью-йоркском музее: «Я хочу, чтобы он стоял в центре Вашингтона памятником Джону». Ховинг опешил от такого отпора, но буквально через несколько минут она перезвонила и на сей раз говорила мягко и примирительно: «Хочу подчеркнуть, что, по-моему, президент Джонсон прекрасно придумал, позволив разным городам соперничать за право установить у себя Дендеру. И я не преследую личных целей, что касается места размещения храма. Полагаю, Бобби должен действовать от имени своих избирателей, я никоим образом не стану на него влиять. Я с глубоким уважением отношусь к комиссии, созданной президентом Джонсоном. Пусть Бобби поместит храм где захочет».
По мнению Ховинга, внезапная перемена позиции Джеки связана с Бобби, который предвидел, какой политический фурор вызовет сообщение, что Кеннеди считают интересы Вашингтона важнее интересов Нью-Йорка. В результате ни Джеки, ни Бобби пальцем не пошевелили, чтобы помочь Ховингу доставить храм в Метрополитен, но и не противились этому. Теперь он стоит под стеклянной крышей музейного флигеля, ночью волшебно подсвеченный, и его целиком видно из окон квартиры Джеки; однажды, когда она давала ужин, для нее даже включали освещение.
Джеки увлеченно работала над книгой «В русском стиле», которую планировали сдать в типографию в начале сентября 1976 года. Она написала Диане Вриланд, приложив «великолепное» предисловие Одри Кеннет и описав переплет, задуманный Брайаном Холмом: русская парча, в которой прорезаны стрельчатые окна, а в них – гравюры с изображением правителей; Джеки спрашивала, можно ли прийти в музей и посмотреть определенный образец парчи, какой она там видела.
Альбом «В русском стиле» вышел весной 1977 года. Это был последний из крупных проектов Джеки для Viking. В 1977-м, получив сигнал от своей приятельницы Деборы Оуэн, лондонского литературного агента Джеффри Арчера, Гинзбург отправился в Лондон, чтобы ознакомиться с рукописью второй книги Арчера «Говорить ли президенту?» (первой был бестселлер «Ни пенсом больше, ни пенсом меньше»). Сюжет, напоминающий «День Шакала» Фредерика Форсайта о покушении на де Голля, был задуман Арчером в расчете на американский рынок; роман рассказывал об убийстве некоего будущего президента, явно списанного с Тедди Кеннеди, который в 1976-м отказался выставлять свою кандидатуру на съезде демократов. Гинзбург, Дебора Оуэн и видный рецензент Корк Смит считали, что книга имеет реальный коммерческий потенциал. Оставалась лишь одна загвоздка – Джеки. Гинзбург решил сам поговорить с ней: «“У меня здесь проблема, хочу обсудить с вами”. Затем я коротко обрисовал ей сюжет и хорошо помню ее возглас: “Когда-нибудь это кончится?” Секунду спустя она взяла себя в руки: “Книга коммерчески выгодная? Мне надо ее прочесть?” Я сказал, что читать совсем не обязательно. “Если не напечатаем мы, значит – кто-то другой?” – спросила она. “Да, – ответил я, – Random House”. – “Думаете, я не знаю, Том, сколько книг вы отвергли ради меня и членов семьи… Ладно, раз мне не надо читать и вы сумеете отделаться от всяких там [кеннедевских] претензий…”» По словам Деборы Оуэн, она знала, что «он имел разговор с Джеки, поскольку ждать решения пришлось долго… Я совершенно уверена, Том ничего бы не предпринял, не поговорив с ней, – он слишком высоко ее ценил».
Как и в случае с книгой Манчестера, Джеки выбросила эту историю из головы. Но все же лучше бы Гинзбург дал ей прочесть рукопись. Задним числом даже странно, что никто не предвидел скандала. Гинзбург и Джеки больше не говорили об этом – до того дня, когда, как выразился Гинзбург, грянула истерия. Неодобрительный отзыв влиятельного Джона Ленарда в New York Times заканчивался целенаправленной колкостью: «Подобные книги можно охарактеризовать одним словом – макулатура. И все, кто связан с публикацией этого опуса, должны сгорать со стыда».
«Вот тут-то и началось, – вспоминал Гинзбург. – Джеки просто запаниковала, а на меня посыпались звонки чуть ли не от всех членов клана Кеннеди. Джеки твердила, что она тут ни при чем». В интервью Boston Globe Том заявил, что Джеки все знала, но не имеет касательства к этой истории. Газетчики опустили вторую половину высказывания. И Джеки отказалась встречаться с Гинзбургом и не отвечала на его звонки.
Гинзбург был в отчаянии; даже сейчас эта тема для него весьма болезненна (ведь не в последнюю очередь именно поэтому он ушел из издательства). «Скандал раздули Кеннеди… Джон Ленард никогда бы не допустил столь нарочито жестокого высказывания. Оно было не только оплаченным, но совершенно неуместно адресным».
Даже если все это обусловлено неправильной оценкой со стороны участников, Гинзбург, вероятно, не ошибся, сказав, что Джеки «запаниковала». Подтекст, связанный с убийством Кеннеди, взбудоражил ее, и она была не способна действовать рационально. Она сдалась, и означенный инцидент положил конец ее теплым дружеским отношениям с Гинзбургом. «Решетки закрылись», – печально подытожил он. Всего год назад они вместе ездили отдыхать на Ямайку. «Таблоиды представили это как романтическую эскападу, поскольку я несколькими месяцами раньше расстался с женой, – вспоминал Гинзбург (заголовки кричали: «Джеки собирается за босса!»). – Но и я, и Джеки были там с детьми. Мы вместе проводили время, без всякой романтики. Отпраздновали мое пятидесятилетие. Она была такая искренняя, милая. Мне бы хотелось, чтобы у нее было побольше таких невинных дней…»
Однако невинные дни и кеннедевская политика – вещи несовместимые. После смерти Бобби клан Кеннеди утратил единство. Летом в Хайаннис-Порте отдыхали только Роуз и Этель. Пэт Лоуфорд после развода с Питером бо́льшую часть времени проводила во Франции. Питер жил на Западном побережье, погряз в наркотиках, пьянстве и ударился в вуайеризм. Смиты, чей брак тоже вступил в полосу кризиса, перебрались на Лонг-Айленд. По крайней мере трое из младшего поколения сидели на героине, за компанию со старым другом Джона Лемом Биллингсом. Тедди с семьей так и жил на Скво-Айленде, постоянно изменял Джоан, а она боролась с алкоголизмом. По ряду причин Тедди в 1976 году решил не выдвигать свою кандидатуру на пост президента, вместо этого переизбрался в сенат от Массачусетса.
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
