Род вздохнул и обнял ее крепче. Девушка томно застонала и теснее прижалась к нему.
Род закрыл глаза и постарался забыть обо всем на свете. Обнимать ее было так сладко, так приятно. Почти как ту крестьянку-красавицу, Гвендилон…
Глаза Рода открылись сами по себе. Он вгляделся в сумрак коридора, тускло освещенного факелами, и попробовал представить себе оба женских лица, одно рядом с другим.
Если рыжие волосы выкрасить в черный цвет, немного приподнять уголки глаз, выпрямить нос…
Девушка почувствовала его волнение и подняла к нему глаза:
— Что с вами, милорд?
Тембр голоса немного другой — чуть выше, это верно, но похож, как похож…
Род пристально всмотрелся в лицо девушки. Кожа чистая, белая, ни единой веснушки, но хорошенько напудриться — это ведь так просто!
Род прижал указательный палец к переносице девушки.
— Ты, — сказал он сурово, — обманываешь меня.
Его палец скользнул к кончику ее носа.
В глазах ее мелькнуло разочарование, но тут же сменилось выражением полной невинности.
— Обманываю вас, милорд? Я… я не пойму, о чем вы…
Род отнял палец. Кончик носа девушки отклеился. Род мрачно усмехнулся и кивнул:
— Крахмал с водой. Но это ты, положим, сделала зря. Твой курносый носик мне нравился больше.
С этими словами Род легонько прикоснулся к наружному краю века девушки. Глаз ее тут же утратил миндалевидную форму, а кончик пальца Рода испачкался в чем-то черном.
— Крахмал с водой, а еще — сажа. Щеки ты вымазала мукой, к которой добавила немного жженой умбры, волосы выкрасила хной.
Девушка строптиво поджала губы, гневно покраснела.
Род покачал головой, вздернул брови.
— Но зачем, милая? Твое настоящее лицо куда красивее!
Комплимент, к счастью для Рода, пришелся девушке по душе. Гнев ее сменился нежностью и желанием.
— Я, — пролепетала она, опустив глаза, — не могла покинуть вас, господин.
Род закрыл глаза, скрипнул зубами. Колоссальное усилие воли потребовалось для того, чтобы удержаться и не обнять ее.
— Но… — Он помедлил, с шумом выдохнул. — Но как тебе удалось незамеченной следовать за мной?
Девушка подняла голову и устремила на Рода невинный взгляд:
— Я обратилась в скопу, милорд.
Род моргнул, и ему показалось, что веки его при этом издали щелчок.
— Ты… ведьма? Ты? Но…
— Ведь вы не станете презирать меня за это, господин? — взволнованно спросила Гвендилон. — Вы ведь и сами чародей!
Взгляд Рода стал блуждающим.
— Что? Я? Чародей? — Он помотал головой. — Я… Да нет, какой я чародей? Вот… некоторые мои друзья… А-а-а…
— Милорд, — пытливо всмотрелась в его глаза Гвендилон. — Здоровы ли вы?
— Кто, я? Какое там — «здоров»! О-о-о, нет, погоди! — Он умолк и набрал в легкие побольше воздуха. — Послушай. Ты — колдунья. Так… Подумаешь? Ничего особенного. Красота твоя меня куда сильнее интересует, нежели твои таланты.
Глаза Гвендилон стали подобны тлеющим угольям — дунь, и вспыхнут.
Род сделал еще один глубокий вздох и призвал свои мужские гормоны к порядку.
— Итак, — мужественно проговорил он. — Давай все-таки кое-что проясним, и немедленно.
Она прижалась к нему и прошептала:
— Давайте, милорд.
— Нет, нет! Я не об этом! — Род отступил на шаг, заслонился руками. — Послушай! Итак, ты последовала за мной единственно из страха за меня, потому что боялась, что я могу сам не справиться с грозящей мне бедой. Верно?
Гвендилон отозвалась не сразу. Свет в ее глазах угас от холодного порыва ветра разочарования.
— Верно, милорд.
То, как она ответила, заставило Рода подумать, что ответ ее слишком краток и за ним может крыться очень многое. Однако он поспешил перейти к следующему вопросу:
— Но теперь ты знаешь, что я — чародей. Верно?
— Верно, милорд, — еле слышно откликнулась Гвендилон.
— Стало быть, тебе ясно, что я ничего не боюсь? И потому у тебя нет никаких причин и дальше следовать за мной, верно?
— Нет, милорд! — вскричала девушка и устремила на Рода взволнованный, горящий взгляд. Она горделиво, упрямо запрокинула голову. — Я все равно пойду за вами, Род Гэллоугласс. В этом мире есть такое колдовство, которому вы не сможете противостоять!
«Самое неприятное, — подумал Род, — это то, что она всегда права, вот ведь проклятие!» В этом безумном мире, перевернутом вверх тормашками, он и в самом деле мог столкнуться с кое-каким «колдовством», которого и представить-то был не в силах.
Между тем, с другой стороны, она наверняка тоже не всесильна. Колдунья-любительница, что скорее всего, и притом слишком взрослая для того, чтобы войти в местный профсоюз. Ей было примерно столько же лет, сколько Роду. Пока все ее «колдовство» выражалось в искусстве макияжа, умении превращаться в птицу (в чем Род еще не был вполне уверен) и высочайшей отваге, крайне нетипичной для представительницы слабого пола.
В одном она была права: причины волноваться за Рода у нее были. Да, ему грозили опасности, но и она сама была от них никак не застрахована.
Род медленно повел головой из стороны в сторону, потом решительно тряхнул ею. Он не мог позволить, чтобы Гвендилон погибла. Нужно было каким-то образом отпугнуть ее, и он, пожалуй, знал, как это сделать.
Род изобразил кривую, презрительную ухмылку.
— Стало быть, правду говорят про крестьянок: стоит только обойтись с ними подобрее, и от них сроду не избавишься. Ты, милочка, в этом смысле всех за пояс заткнешь.
Девушка ахнула, отшатнулась, лицо ее исказилось болью. Она прижала руку к губам, глаза ее залились слезами. Она развернулась и побежала прочь.
Род стоял, потупившись и слушая, как вдалеке стихают рыдания Гвендилон. Он чувствовал, как в душе его разрастается пустота.
Кто-то барабанил кулаком по тяжелой дубовой двери. Род с трудом очнулся, заворочался на куче сена, сел.
Большой Том и его подружка лежали не шевелясь и смотрели на дверь с нескрываемым страхом.
Род выругался и неохотно встал.
— Не бойтесь, — проворчал он. — Призраки входят без стука.
— Эй, менестрель! — послышался из-за двери грубоватый окрик. — Выходи! Тебя кличет мой господин!
Род напялил камзол, взял арфу. Подошел к двери, распахнул ее, помотал головой, пытаясь прогнать сонливость.
— Неужто непременно надо так орать с утра пораньше? — пробурчал он. — И кто же, черт бы его подрал, твой господин, хотел бы я знать?
