— Успокойтесь, все в порядке, ― поспешила она заверить Мару. — С вашим малышом ничего не случилось. Он по-прежнему с вами, моя дорогая. Чувствуете, он уже начал шевелиться? — улыбнулась женщина, коснувшись живота Мары. — Судя по всему, у него бойкий нрав.
— Боже мой… — только и смогла вымолвить Mapa, и у нее отлегло от сердца.
— Господи, как вы меня вчера напугали! — продолжала Франсуаза. — Когда я нашла вас на пороге дома, мне показалось, что вы мертвы. Ну и натерпелась же я страху! Слава Богу, вы что-то бормотали, когда вас переносили в дом.
— Извините меня, я заблудилась, и на меня напали эти ужасные люди в масках. Я очень испугалась, — смущенно улыбнулась Mapa. — Я плохо помню, как оказалась у вашего дома. А когда мне показалось, что мой ребенок… — Слезы подступали к горлу и мешали ей говорить.
— Не волнуйтесь, моя дорогая. Все позади. Скажите на милость, а что вы делали в столь поздний час одна на улице? Такие прогулки очень опасны.
— Я была на примерке у портного. Сейчас время карнавалов, и я это знаю, но мне и в голову не приходило, что открытие сезона так ужасно.
— Это случается каждый год. Редкое открытие проходит спокойно, как правило, молодежь буйствует. Женщинам вообще заказано выходить на улицу в это время с наступлением темноты. Сейчас везде проходят балы и вечеринки. Юные оболтусы с радостью нацепляют на себя маски, чтобы никто не видел их осоловевших лиц. Зачастую дело доходит до драк, а бывает, что и до убийства. И сегодня только начало, так будет продолжаться много дней и ночей.
Неожиданно Mapa вспомнила про Алана и почувствовала себя неловко в присутствии Франсуазы, но та сказала:
— Вы так внезапно покинули Сандроуз, что многим это показалось странным.
— Так, значит, вы знаете?..
— Да, я знаю про Алана, — печально склонила голову Франсуаза, и только тут Mapa заметила, что ее спасительница в трауре.
— Алан мертв, — тихо вымолвила Франсуаза.
— Что?! Я ничего не понимаю. Мы оставили его в Бомарэ. Что случилось? А где Николя? — Кровь бросилась Маре в голову от страха.
— Николя нет в Бомарэ. Вчера приехал отец и рассказал мне о трагедии. Сначала я не могла в это поверить. Все так ужасно! Бедный папа! Он так переживает. Кто бы мог подумать, что Алан способен на такое! Я всегда знала, что он любит Бомарэ, но не предполагала, что дом стал предметом его маниакальных устремлений. И тут в один миг выяснилось, что он сын Филипа де Монтань-Шанталя, убийца Франсуа и своего отца… Уму непостижимо! Впрочем, смерть Филипа скорее явилась карой Господней за все его грехи.
— Так что же все-таки произошло?
— Папа говорит, что такого сильного наводнения он не припомнит за всю свою жизнь. Бомарэ полностью затопило, его больше не существует.
— Что значит, не существует?
— Фундамент дома не выдержал напора воды. Вероятно, каменную кладку размыло еще раньше, ведь дом давно не ремонтировали. Алан находился внутри, когда он стал рушиться. Уцелела лишь одна колонна, все остальное рассыпалось в прах и погребено водой. Николя вернулся в Бомарэ, чтобы выяснить отношения с Аланом, и застал там эту ужасную картину. Алан мечтал стать хозяином Бомарэ, и его мечта сбылась — Бомарэ стало его могилой. Но я все равно скорблю о его утрате, он ведь был моим братом.
Итак, Бомарэ стерто с лица земли водами Миссисипи. Николя вернулся в родительский дом, а судьба снова отобрала его, но теперь уже навсегда. Однако правда восторжествовала, и это может послужить Николя утешением. Как жаль, что рядом с ним сейчас нет ее, Мары! Но с прошлым покончено навсегда, и Mapa понимала, что никогда больше не увидит любимого лица.
— А что с Николя? — спросила она упавшим голосом.
— Папа говорит, он полностью оправился после змеиного укуса. Разумеется, очень страдает оттого, что Бомарэ разрушено.
— Он… он все еще в Сандроузе? — поинтересовалась Mapa, смущенно отводя взгляд.
— Да, — усмехнулась Франсуаза. — Неужели вы думаете, что Амариллис выпустит его из своих цепких лапок? — Она заметила, как лицо Мары исказила гримаса боли. — Черт бы побрал мой язык! Извините, но я подумала, что раз вы в Новом Орлеане, а Николя в Сандроузе, значит, вы его не любите. Тем более что вы уехали тайно, даже не попрощавшись с папой. Полагаю, он сам выскажет вам все, что думает о вашем поведении, — с улыбкой вымолвила Франсуаза. — Впрочем, я совсем ничего не понимаю. Теперь оказывается, что вы беременны. Николя не знает о ребенке, не так ли? Вы настолько его любите, что скрыли свою беременность? Николя не мог отвернуться от вас, зная о вашем положении. Это на него не похоже. Впрочем, если мужчина такой идиот, что совсем не разбирается в женщинах, он заслуживает, чтобы его окрутила фурия вроде Амариллис!
— Это не просто объяснить, — ответила Mapa. — Я действительно люблю его, но знаю, что он меня не любит. Да я никогда и не мечтала об этом. Я не осуждаю Николя, у него есть все основания так ко мне относиться. Мне не хочется, чтобы он испытывал жалость ко мне, а только этого и следует ожидать, если он узнает о ребенке. Но теперь я поняла, как мне нужен этот ребенок, что я люблю его больше всех на свете.
— Я принесу вам завтрак, хорошо? — сочувственно глядя Маре в глаза, предложила Франсуаза. — Потом вы примете ванну, отдохнете и сразу почувствуете себя лучше.
— Господи, я совсем забыла о Пэдди и Джэми! — воскликнула Mapa. — Они же не знают, где я, и ужасно волнуются. Я должна как можно скорее к ним вернуться.
— Нет, об этом не может быть и речи. Я отправлю слугу предупредить их, что с вами все в порядке. Где вы остановились? В гостинице «Сен-Луи»?
— Нет, в «Пар Боннэр».
— Бог мой! — всплеснула руками Франсуаза. — Как вас занесло в такую дыру? Это ужасное место, там живут одни проходимцы! — Mapa горько усмехнулась, и Франсуаза поняла, что снова сказала лишнее. — Извините, мой проклятый язык в один прекрасный день доведет меня до греха! Я вовсе не хотела обидеть вас, мадемуазель.
— Не извиняйтесь. Я разделяю ваше мнение об этой гостинице. Это наше временное пристанище. Завтра мы уезжаем из Нового Орлеана.
— Так скоро? Папа очень огорчится. Он собирался нанести вам визит.
— Мне бы очень хотелось увидеться с ним, но я не могу отложить отъезд. У нас уже куплены билеты на пароход, — с сожалением вздохнула Mapa.
— Да, я понимаю. Я немедленно отправлю кого-нибудь в вашу гостиницу. А вы пока отдыхайте.
— Спасибо, вы очень добры, мадемуазель Феррар.
— Называйте меня просто Франсуазой, пожалуйста. Мы ведь с вами подруги, не так ли? — Она приветливо улыбнулась Маре и вышла из комнаты.
Mapa снова закрыла глаза и стала думать о своем ребенке. Она вдруг поняла, что всей душой желает его появления на свет. Ведь это частица Николя, его плоть и кровь. Ей ужасно захотелось хоть одним глазком взглянуть на Николя на прощание. Каким страшным оказалось расставание, когда подступило так близко!
