ему доверять? Все–таки он аристократ, да и явно был близок к покойному королю.
Винтер и Маркус переглянулись. Винтер могла поклясться, что оба они вспоминают сейчас одно и то же — храм в пустыне и Тысячу Имен.
«Можно ли ему доверять?»
— Достоверно не поручусь, — медленно проговорила Винтер, — но я точно знаю, что Янус ненавидит Орланко и борелгаев.
Маркус согласно кивнул.
— И если Орланко вернется, Янусу тоже не сносить головы.
— Вот только, — продолжала Винтер, — не думаю, что депутаты согласятся призвать его на помощь. Он слишком популярен у толпы.
— Даже после того, как приказал арестовать Дантона? — спросил капитан.
— На улицах во всем винят Последнего Герцога, — ответила Джейн. — Янус по–прежнему «покоритель Хандара», а это сейчас дорогого стоит.
— Стало быть, он герой. Но разве это не к лучшему?
— Это значит, что депутаты не станут ему доверять, — пояснила Джейн. Винтер кивком подтвердила ее слова.
— Они боялись передать командование даже такому ничтожеству, как Педдок, — из опасения, что он может повернуть гвардию против них. Герой, подобный Янусу, по мнению депутатов, вполне способен провозгласить себя королем.
— Янус нужен нам, — сказал Маркус. — Даже если бы вы уговорили депутатов поставить меня во главе гвардейцев, я бы сам отказался от такой чести. Лучше сдаться, чем оказать сопротивление и дать Орланко повод утопить его в крови. Будь с нами Янус… — Он пожал плечами.
Я пошел бы в бой, если бы он считал, что у нас есть шанс победить.
— Может быть, устроить ему выступление перед депутатами? — предложила Винтер. — Янус не Дантон, но, когда нужно, бывает весьма красноречив. — При этих словах ей припомнился бунт в пустыне, и Маркусу, судя по тому, как его передернуло, — тоже. — Но…
— Вы заходите не с того конца, — перебила Джейн.
Маркус и Винтер разом повернулись к ней.
— По–вашему, Генеральные штаты все равно что король, только о многих головах, — продолжала Джейн. — На самом деле это не так. У депутатов ровно столько власти, сколько даст им народ. Нам совсем не требуется спорить с ними. Мы должны просто их убедить.
* * *
Когда Винтер и Джейн покидали Вендр, всеобщая суматоха уже унялась. Гвардейцы, желавшие присоединиться к Педдоку, ушли. В крепости остались почти все Красные и жалкая горстка охваченных сомнениями Зеленых. Кое–кто из них уже вспомнил о своих обязанностях и проводил подозрительным взглядом двух девушек, как ни в чем не бывало выходивших из тюрьмы. Винтер отвечала на такие взгляды безмятежной улыбкой.
Пройдя через главные ворота, Джейн неожиданно спросила:
— Ты и в самом деле считаешь, что это сработает?
Винтер опешила.
— Но ведь это же ты все придумала?
Не все. Ты и вправду веришь, что, если Янус возглавит гвардию, он сумеет остановить Орланко?
— Кроме него, такое никому не под силу.
Джейн замотала головой.
— Нет, этого мало! Капитан Д’Ивуар прав, мы могли бы сдаться.
— Допустим, Педдок потерпит поражение…
Джейн выразительно фыркнула.
— Если мы сдадимся, — продолжала Винтер, — Орланко не успокоится, пока не изловит всех государственных преступников до единого. В том числе тебя и меня.
Мы могли бы удрать. — Джейн проказливо усмехнулась. — Ты сбежала от миссис Уилмор. Неужели труднее унести ноги от Последнего Герцога?
— И бросить на произвол судьбы всех остальных? Кожанов, твоих девчонок? — Винтер запнулась, но лишь на долю секунды. — Абби?
Если мы не сдадимся, все они будут драться и, скорее всего, погибнут. А если мы проиграем, ты сама знаешь, что Орланко сотворит с городом.
Представить это было проще простого. Солдаты в синих мундирах маршируют по улицам, «черные шинели» вламываются в дома, выволакивают людей и увозят в ночь…
— Я не хочу втягивать всех в эту бойню только ради того, чтобы спасти наши шкуры, — продолжала Джейн. — Если уж ты сама не веришь в победу.
Винтер надолго задумалась над ее словами.
— В одном на Януса можно положиться, — наконец сказала она. — Если он решит, что мы способны победить, значит, это возможно. Если нет — он прямо об этом скажет. И, по–моему, в любом случае наилучший выход — передать командование ему.
— Ладно. — Джейн потянулась, закинув руки за голову, хрустнула костяшками пальцев. Губы ее медленно сложились в знакомую ухмылку. — Поглядим, что у нас выйдет.
Глава двадцатая
Расиния
Заходящее солнце пробилось через бойницу окна и бледно–алой чертой рассекло спальню Расинии на верхнем этаже Вендра. Это была просторная комната, которой с помощью мебели и драпировок постарались придать вид, достойный королевской особы. Впрочем, никакое количество гобеленов и ковров не могло скрыть ни толщину каменных стен, ни того, что дверь спальни запиралась снаружи, а перед ней денно и нощно стояли на страже солдаты Патриотической гвардии. Прорезь бойницы была недостаточно широка, чтобы в нее мог протиснуться даже узник, готовый, подобно Расинии, попытать счастья в падении с высоты четвертого этажа.
В конце концов, именно с такой или примерно такой высоты она уже падала однажды, вместе с Фаро.
Могла ли она каким–то образом избежать того, что произошло? Существовала ли точка на извилистой тропе судьбы, где она могла повернуть в другую сторону, — и тогда Бен не погиб бы, а Фаро не стал предателем? Чтобы на том повороте ей не пришлось едва ли через неделю после смерти отца томиться в тюремной камере, дожидаясь решения своей участи. Чтобы не так, а совсем иначе вошло в историю правление королевы Расинии.
И все же, все же… Лучше Генеральные штаты, чем Орланко. Лучше мятежная толпа, чем церковь и ее демоны. Утешение небольшое, но ведь иного у нее и нет. Если же это не так, если люди не станут жить лучше, значит, все, что совершила Расиния, было абсолютно эгоистично и — памятуя о том, к чему оно привело, — совершенно бессмысленно. Сумеет ли она смириться с этим и жить дальше?
«Впрочем, можно подумать, у меня есть выбор».
В дверь постучали. Расиния села в кровати. Слуги постоянно сновали туда–сюда, но они себя стуком не затрудняли, а других посетителей у нее не было.
— Кто там?
— Ваше величество, — отозвались снаружи, — не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Расиния не сразу узнала Мауриска. Голос у него был осевший, хриплый.
— Разумеется, — сказала она. — Входите.
И, поднявшись с постели, направилась к столику, па котором
