кусок паштета. – Если я это сделаю, кто тогда будет меня запрещать? Боюсь, я больше нигде не найду такого наглого советника по вопросам культуры.
Хельмимира ощутила себя в какой-то изменённой реальности с непостижимой логикой. «Что за ахинею несёт этот ненормальный?!» – промелькнуло у неё в голове.
– Видите ли, – объяснил Зугард, – я всегда мечтал стать популярным писателем. Но теперь я понимаю, что быть запрещённым популярным писателем намного приятнее… Так что можете ругать мои произведения: мне это только на руку.
– Я называю это «феномен популярного дерьма», – сказала Хельмимира. – Это когда бестселлером становится абсолютная дешёвка… Вы уж простите, что позволяю себе такие сравнения за столом.
– Ничего, – успокоила её Визулинда, намазывая паштет на булку. – Это ещё не самое страшное из того, что вы себе позволяете.
– Спасибо за терпение, Ваше Величество, – отозвалась Хельмимира. – Теперь я понимаю, почему вам так не понравилась идея с Лагерями Хорошего Вкуса. Вы просто испугались, что туда попадёт ваш супруг.
Визулинда смутилась; Хельмимира смотрела на неё с победной насмешкой. «Лучше потерять всё, чем уступить».
– Не слушайте её, генерал, – сказала Визулинда. – Вы написали отличное произведение. А госпожа советник не поняла его, потому что у неё нет чувства юмора.
– И где же вы увидели юмор в произведении генерала? – спросила Хельмимира. – Изволите вспомнить хоть один смешной момент?
– Ещё как! – воскликнула Визулинда. – Там полно смешных моментов. Чего стоит, к примеру, вот это: «Средневековая природа этого места заботливо подготовила специальную пещеру для космического корабля»… Разве не уморительно?
– У вас прекрасная память на цитаты, Ваше Величество, – улыбнулся Зугард.
Хельмимира всё больше убеждалась в том, что реальность вокруг неё извернулась каким-то сюрреалистическим образом. Это была ужасная вселенная, где партизанскую атаманшу использовали и предали двое напыщенных аристократов. Однако сдаваться Хельмимира не собиралась: хоть кто-то да должен был поставить эту парочку на место.
– А вы не хотели бы тоже попробовать себя в литературе? – спросил Зугард. – Я имею в виду не публицистику, а, к примеру, антиутопический роман… Если честно, я просто обзавидовался, когда читал вашу новую программу. Как же сильно вы ненавидите чужое мнение! Это просто шедевр!
– Я ненавижу не чужое мнение, – возразила Хельмимира. – Я ненавижу лень, халтуру, невежество и предрассудки.
– А себя, наверное, мессией считаете? – усмехнулся генерал.
– Я считаю, что могу принести пользу всей гуманоидной расе, – заявила Хельмимира. – И знаю, что я права.
– О какой пользе вы говорите? – неожиданно произнесла Визулинда. – Вы хоть представлятете, сколько горя принесёт ваша затея? Искусство нужно людям не только для того, чтобы думать и развиваться. Прежде всего оно должно приносить радость. А какая радость может быть там, где за плохой рассказ тебя расстреляют или отправят в лагерь для инакомыслящих?
Это прозвучало так резко, что Хельмимира невольно вздрогнула и уставилась на императрицу. Та, положив на стол свои приборы, уставилась в ответ.
– Вы предлагаете радоваться дешёвке, – сказала Хельмимира. – Вы предлагаете радоваться тому, на что не было потрачено ни единого усилия мысли. Хотите, сочиню вам за минуту дюжину таких историй, какие сейчас популярны? «Жил-был простой парень; однажды он попал в магический мир; ему нужно было найти книгу заклинаний, а перед этим достать карту у трактирщика, завоевать магическое яйцо и победить магического волка…»
– Прекратите! – возмутился Зугард. – Не смейте воровать мои идеи!
– Почему же? – не унималась Хельмимира. – А как насчёт продолжения? «Потом он за пару дней научился драться магическим оружием и пошёл в магический лес, но его спутник оказался приспешником главного злодея…»
– Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! – запротестовала Визулинда. – Такого даже ранний Зугард себе не позволял! Я сейчас отупею!
– Неужели вы не хотите узнать концовку этой истории? – спросила Хельмимира, усмехнувшись. – Неужели вам не интересно то, что в итоге наш герой окажется Избранным?
– Нет! – хором закричали супруги.
– То-то и оно, – торжествующе произнесла Хельмимира. – Сами не хотите давиться ничем подобным, а народу предлагаете.
В столовой опять наступила тишина. Супруги то и дело переглядывались. Хельмимира, которая ничего не ела во время трапезы, смотрела в свою наполненную тарелку. Всё, что происходило за столом, напоминало ей чаепитие у Безумного Шляпника.
– На самом деле это совсем не смешно, – сказала она, помолчав. – И я прекрасно понимаю, почему вы не хотите, чтобы люди развивались.
– Ещё как хотим! – воскликнула Визулинда. – Что за глупые обвинения?
– Нет, Ваше Величество, не хотите, – горько усмехнулась Хельмимира. – Если б хотели – послушали бы меня…
– Ещё чего не хватало! – вставил Зугард.
– На самом деле вам, правителям, невыгодно, когда народ умнеет, – продолжала Хельмимира. – Обеспеченные, образованные люди способны построить гражданиское общество и сами защищать свои интересы. Намного проще управлять забитыми, полуграмотными людишками, которым достаточно простых развлечений. Не так ли?
Хельмимира смотрела на обоих супругов с грустным укором. Визулинда ошарашенно молчала. Зугард хмурился, потягивая свой напиток.
– Что-то вы, тётя, совсем охамели, – внезапно произнёс генерал.
– Я вам не тётя. И не смейте со мной фамильярничать! – огрызнулась Хельмимира.
– Конечно, вы мне не тётя, – согласился Зугард. – Если б вы были моей тётей, то носили бы дворянский титул, происходили бы из древнего рода и владели бы парой астероидов, на которых добывают руду.
– Вы хвастаетесь передо мной своим происхождением? Лучше б похвастались талантом! – вскричала Хельмимира, потеряв самообладание.
– Я просто напоминаю, кому вы обязаны своей шикарной жизнью, – всё так же холодно проговорил Зугард. – Если бы не мы с Её Величеством, то вас бы давно расстреляли.
– Речь не обо мне, а о судьбах миллиардов! – воскликнула Хельмимира.
– Вы основали тоталитарную военнизированную секту, – усмехнулся Зугард. – Какое вам гражданское общество, какие судьбы миллиардов?
– Хватит! – звучно произнесла Визулинда.
Зугард и Хельмимира одновременно уставились на неё.
– Вы изволите думать, что я недалеко упала от своей яблони, – сказала императрица, обращаясь к Хельмимире; та попыталась было возразить, но Визулинда невозмутимо продолжала: – Действительно, есть вещи, которые невозможно контролировать. Но человек наделён волей и разумом. И я сделаю всё, чтобы не быть похожей на отца.
Хельмимира усмехнулась: у неё был ещё шанс поиграть на детских комплексах Её Величества.
– Тогда сделайте хоть что-то в противовес своему папеньке, – произнесла она, неотрывно глядя на Визулинду. – Или так и будете всю жизнь бояться проявить твёрдость?
– Вот именно, что нет! – воскликнула императрица. – Поймите: принуждая людей подчиняться единой идеологии, я становлюсь такой же, как отец! Вы хоть понимаете, что нет никакой разницы между Лагерями Хорошего Вкуса и лагерями для инакомыслящих?!
– Лагеря для инакомыслящих были злом, – уверенно произнесла Хельмимира. – В них людей отупляли. А Лагеря Хорошего Вкуса принесут пользу: в них люди будут умнеть… Вы что же, совсем не видите
