Москва.Принимая во всей мере признательности доверенное письмо вашего сиятельства, с крайним прискорбием узнал о потере Смоленска. Известие сие поразило чрезвычайно, и некоторые оставляют Москву, чему я чрезмерно рад: ибо пребывание трусов заражает страхом, а мы болезни сей здесь не знаем. Город дивился очень бездействию наших войск против нуждающегося неприятеля.
Но лучше бы ничего еще не делать, чем выигрывать баталию, предать Смоленск злодею. Я не скрою от Вас, что все сие приписывают несогласию двух Начальств и зависти ко взаимным успехам; а так как общество во мнениях своих мер не знает, то и уверило само себя, что Барклай изменник.
Теперь должно уже у вас быть известно, какие последствия будет иметь отступление от Смоленска. Москва, предмет действий неприятельских, или Петербург, а мне кажется, что он, держа вас там, где вы станете отдельными корпусами занимать места и к Петербургской из Москвы дороге, и к Калуге, дабы пересекая сообщения, нанести более беспокойства и потрясти дух русский.
Главная его пружина – вольность – не действует, и о ней лишь изредка толкуют пьяницы. Ополчение здешнее готово, и завтра 6000 будут на биваке; остальные же сводятся к Верее и Можайску. Ружей, пороху, свинцу – пропасть; пушек 145 готовых, а патронов 1980000; я не могу себе представить, чтобы неприятель мог прийти в Москву.
Когда бы случилось, что бы вы отступили к Вязьме, тогда я примусь за отправление всех государственных вещей и дам на волю убираться; а народ здешний, по верности к государю и любви к Отечеству, решительно умрет у стен Московских, и если Бог ему не поможет в его благом предприятии, то, следуя русскому праву – не доставайся злодею, обратит город в пепел, и Наполеон получит, вместо добычи, место, где была столица.
О сем недурно и ему дать знать, чтоб он не считал миллионы и магазейны хлеба, ибо он найдет уголь и золу. Обнимая вас дружески и по-русски от души, остаюсь хладнокровно, но с сокрушением от происшествий.
Ваш преданный граф Ростопчин.Воззвание светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова к жителям Смоленской губернии
Достойные смоленские жители, любезные соотечественники!
С живейшим восторгом извещаюсь я отовсюду о беспримерных опытах в верности и преданности вашей к престолу августейшего монарха нашего и к любезнейшему Отечеству. В самых лютейших бедствиях своих показываете вы непоколебимость своего духа. Вы исторгнуты из жилищ ваших, но верою и верностью твердые сердца ваши связаны с нами священными, крепчайшими узами единоверия, родства и единого племени.
Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущества, наложить на вас тяжкие оковы; но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших. Таковы россияне! Царство Российское издревле было единая душа и единое тело. Оно всегда подвизалось волею своих самодержцев и пламенною любовью к ним и к Отечеству своему.
Да подкрепит Всевышний многотерпение ваше, любезнейшие и достойнейшие соотечественники! Да услышит моления ваши; да поможет вам свергнуть с себя иго и да водворит паки во единое семейство мир, тишину, славу и благоденствие, коими доселе мы наслаждались.
Голенищев-Кутузов Царево-Займище [около 17 августа 1812 г.]Собственноручный рескрипт князю Михаилу Илларионовичу Кутузову от 31 августа 1812 г.
Князь Михаил Ларионович!
Знаменитый ваш подвиг в сражении главных сил неприятельских, дерзнувших приблизиться к древней нашей столице, обратил на сии новые заслуги ваши мое и всего Отечества внимание.
Совершить начатое столь благоразумное дело вами, пользуясь приобретенным преимуществом и не давая неприятелю оправляться. Рука Господня да будет над вами и над храбрым нашим воинством, от которого Россия ожидает славы своей, а вся Европа своего спокойствия.
В вознаграждение достоинств и трудов ваших возлагаем мы на вас сан генерал-фельдмаршала; жалуем вам единовременно сто тысяч рублей и повелеваем супруге вашей княгине быть двора нашего статс-дамою.
Всем бывшим в сем сражении нижним чинам жалуем по 5 рублей на человека. Мы ожидаем от вас особенного донесения о сподвизавшихся с вами главных начальниках, а вслед за оным и обо всех прочих чинах, дабы по представлении вашем, сделать им достойную награду. пребываем к вам благосклонным.
Александр Санкт-ПетербургСобственноручный рескрипт князю Михаилу Илларионовичу Кутузову от 31 августа 1812 г.
Князь Михайло Ларионович!
Из последнего донесения вашего усматриваю, с каким постоянным мужеством войска, вам вверенные, преодолевали быстрые на них нападения 24-го и 26-го сего августа и сколь значительно должна простираться потеря неприятеля убитыми и ранеными.
Основываясь на сем заключении, остаюсь в надежде, что военная прозорливость ваша, преградив успехи неприятеля, удержит и дальнейшее его вторжение.
В сие самое время счел я полезным препроводить к вам некоторые примечания для операционного плана наступательных действий армии генерала Тормасова, адмирала Чичагова и корпусов графа Витгенштейна и графа Штейнгеля, отделяемого из Риги, где состоящий ныне корпус усилится прибывшими из Финляндии войсками и проч.
Все сие отправляю я к вам с флигель-адъютантом моим полковником Чернышевым, коему, по известной мне его скромности его в испытанных уже прежде сего поручениях, прочтен мною проект сего плана, дабы он мог, по требованию вашему, дать вам все нужные объяснения. Если план сей вами признан будет полезным, то отправьте флигель-адъютанта Чернышева к адмиралу Чичагову.
Александр Санкт-ПетербургСобственноручный рескрипт князю Михаилу Илларионовичу Кутузову от 7 сентября 1812 г.
Князь Михайло Ларионович!
С 29 августа не имею никаких донесений от Вас, между тем от 1 сентября получил я чрез Ярославль от московского главнокомандующего печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело сие известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление.
Я отправляю с сим генерал-адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к такой несчастной решительности.
