Теперь, оказавшись в комнате, он выглядел растерянным, словно боясь, что, если он подойдет к ней слишком близко, это и у него вызовет полную потерю сил.
— Прости меня. Но мне нужно обсудить кое-что с тобой.
— Я не прощу тебя! А теперь убирайся! — Она выглядела жалкой и немного не в себе, но сдержаться не могла. Он ей никогда не нравился, и сам в свою очередь не выказывал никаких признаков того, что она нравится ему. А сейчас она не желала притворяться. — Я просто хочу побыть одна, Бревил, — сказала она, откидываясь на подушки и закрывая глаза. — Ты что, этого не понимаешь?
— Да, Линвен. Пожалуйста, поверь мне, что я действительно тебя понимаю. Но дело и вправду очень важное.
Что-то в его тоне привлекло ее внимание, заставив снова открыть глаза и поднять на него взгляд. У него в руке был плотно свернутый листок пергамента, перевязанный ярко-голубой атласной лентой. Она на мгновение уставилась на него, а затем встретила его пристальный взгляд.
— Что это?
Он передал свиток ей:
— Послание от Ордена, от Первой Помощницы Премудрого Элайны.
Она посмотрела на него еще мгновение, прежде чем развязать ленту и развернуть послание.
— О боги! — воскликнула она, начав читать. — Когда ты это получил?
— Сегодня!
Она продолжила читать, с трудом веря в написанное.
— Ты ничего об этом не знала? — спросил он, когда она закончила читать и бессильно опустила руку с пергаментом. — Разве Кайлин ничего тебе об этом не говорила?
— Нет. Ни единого слова. Мне кажется, что они отправились в поездку, о которой упоминает Элайна, как только все это произошло.
Он опустился на стул возле ее кровати, пристально глядя на нее:
— Ты этому веришь?
— Мне кажется более важным спросить, веришь ли в это ты. Ведь именно ты — Верховный Жрец Богов, а не я.
— Не знаю, что и думать, — признался он. — Я мало имел дел с Орденом, гораздо меньше, чем ты в свою бытность Верховной Жрицей.
— Это было давно. Некоторое время я знала Сонель и Радомила. Но я никогда даже не встречалась с Джаридом и Элайной.
— Но ты знаешь Орден. Могло бы это быть какой-нибудь уловкой? Попыткой со стороны Ордена втянуть нас в их конфликт с Лигой?
— Нет, — ответила Линвен с уверенностью, которая удивила и ее саму, и, как казалось, Бревила тоже. — Я не думаю, что они стали бы лгать. Вероломство Сартола стало позором для них. Сонель считала, что все члены Ордена несут ответственность за то, что Сартолу удалось причинить столько вреда стране, и у меня постоянно было такое чувство, что остальные думали так же. Они бы не затронули снова эту тему, если бы это не было правдой.
— Так что же нам делать?
Линвен улыбнулась:
— А вот это, к счастью, решать не мне.
— Я знаю, Линвен. Но я прошу у тебя совета.
— Я не уверена, что могу давать его по вопросу такой важности.
— Ты все еще участвуешь в Ассамблее жрецов, — сказал он. — Я не спрашиваю у тебя того, чего бы я не спросил у остальных. — Он заколебался. — Прошу тебя, Линвен. Я знаю, что ты ненавидишь меня, что, по-твоему, я опозорил Храм.
Она вздрогнула. Она все еще помнила, как говорила ему это, и сожалела о сказанном. Несмотря на то, кем она его считала, это было нечестно.
— Мне нужно, чтобы ты забыла на время о своих чувствах, — продолжил он. — Это касается не только тебя и меня. И даже не только Храма. Если Элайна говорит правду, речь, возможно, идет о выживании всех людей в Тобин-Сере.
— В таком случае, — сказала ему Линвен, — мне кажется, ты ответил на свой собственный вопрос.
Он заморгал:
— Что ты имеешь в виду?
— Если ставки действительно столь высоки, то у тебя нет выбора. Ты должен помочь им.
Он встал и направился к окну, взвешивая, как казалось, ее слова:
— Возможно, ты права, но, по-твоему, я смогу убедить в этом остальных?
— Не знаю. Ненависть к Ордену глубоко запала в души членов Ассамблеи. И те, кто не был Верховными Жрецами, не всегда понимают, что иногда наступают времена, когда необходимо действовать сообща с Волшебной Силой, а не против нее. — Линвен чуть было не добавила, что он еще раньше осложнил ситуацию, оправдывая приобретение оружия из Лон-Сера утверждениями об угрозе, которую представляет для Храма Волшебная Сила. Но когда она сама была Верховной Жрицей, она тоже способствовала напряженности в отношениях Ордена и Храма. И поэтому ее вина в этой давней вражде была ничуть не меньше, чем его.
— Могу я рассчитывать на твою помощь, Линвен? Мне нужно привлечь на свою сторону как можно больше жрецов, и те, которые не послушают меня, наверняка прислушаются к тебе.
Все, чего она хотела — это отдохнуть и спокойно умереть, когда придет время. Но что она могла поделать?
— Да. Я помогу тебе.
Он улыбнулся.
— Спасибо, — сказал он, подходя к ее постели, чтобы забрать послание. — Мне пора. Нужно как можно скорее сообщить об этом письме остальным жрецам. — Он остановился на пороге, и выражение на его круглом лице стало чуть ли не добрым. — Отдохни как следует, Линвен. Да хранит тебя Арик.
Она кивнула, а он стал закрывать за собой дверь.
— Бревил, — окликнула его она.
Тот в ожидании просунул голову в комнату.
— Верховный Жрец, — поправила она себя. — Мне не следовало говорить тебе о том, что ты опозорил Храм. Это было слишком самонадеянно с моей стороны.
Он несколько секунд смотрел на нее, словно не зная в точности, какого ответа она ожидает.
— Спасибо, — прошептал он наконец. Затем закрыл дверь, и Линвен услышала его удаляющиеся шаги во дворе.
Снова закрыв глаза, она откинулась на подушки и тяжело вздохнула. Она так устала. Кайлин никогда бы этого не поняла, но она действительно была готова к смерти. Однако, оказалось, что боги еще в ней нуждались.
Они были с ним двое суток, пропадая из вида с рассветом и возвращаясь на закате, чтобы встать перед ним, подобно светящимся статуям. Ему удалось изменить Проклятие Терона настолько, чтобы суметь собрать их в Великом Зале, но чтобы сделать остальное, чтобы использовать их так, как он намеревался, ему было необходимо еще больше овладеть Созывающим Камнем. Поэтому он вливал свою энергию в гигантский кристалл, пока призраки ждали, думая, вне всякого сомнения, о том, зачем он собрал их в Великом Зале и что он для них уготовил. Терон — их лидер во всем — спрашивал его об этом, не переставая, сначала пользуясь молчаливым способом общения Неприкаянных, а затем, не добившись успеха, обратился к произносимым вслух словам мира живых. После первого дня Совиный Магистр устал от этого, и Фелан продолжил его бесплодные попытки. Но Сартол по-прежнему не отвечал. Он не видел в этом необходимости, и у него были дела поважнее. Но помимо этого, ему было приятно принуждать их ждать, оставляя в неведении наедине с тревожным любопытством. Неважно, что они делали с ним почти то же самое много лет. Он заставлял их ждать по самой очевидной причине. И хотел, чтобы они это поняли.
