— Мне бы так хотелось сообщить тебе, что шрамы исчезнут, Нодин, — произнес Ортан после того, как они закончили. Нодин лежал возле слабо горевшего костра, наслаждаясь его теплом, чего он не мог делать с той ночи на Северной равнине. — Некоторые из них начали постепенно пропадать, и я надеюсь, что некоторые другие тоже исчезнут со временем. Но большинство шрамов останется. Ты никогда не будешь выглядеть, как прежде. Извини.
— Не нужно извинений, — сказал Нодин. — Ты сделал для меня больше, чем я мог попросить. А шрамы эти будут напоминать мне о том, что моя любовь к Таммен возобладала над здравым смыслом и дружбой с Хенриком.
— Как все это случилось, Нодин? Как Сартолу удалось подобраться так близко к Таммен, чтобы сделать с ней такое?
Нодин сглотнул, обнаружив, что ему трудно смотреть Ортану в глаза:
— Мы сами пришли к нему. Таммен считала, что нам нужно каким-то образом усилить Движение. У Ордена и Лиги больше магов, чем у нас, а у Храмов появилось оружие. Нам тоже нужно было что-нибудь придумать. Она предложила отправиться к Неприкаянным, чтобы узнать, не могут ли они нам помочь. Мы начали с Передура, который был Первым Помощником Премудрого, но он отказал нам. Тогда Таммен предложила пойти к Сартолу.
— Но почему? Она разве не знала, что он делал в течение своей жизни?
— Она из Вотерсбанда, — ответил Нодин. — Она…
Ортан поднял руку и покачал головой:
— Ясно. Не надо больше ничего говорить. Я понимаю.
— Она действительно верила, что он нам поможет. В противном случае она бы такого не сделала.
Ортан по-доброму улыбнулся:
— Я в этом не сомневаюсь, — Он слегка сжал руку Нодина и встал. — Теперь тебе нужно отдохнуть. Нам с Шэви — тоже. Надеюсь, что, проспав ночь, ты будешь готов к пути.
— Значит ли это, что вы берете меня с собой в Амарид?
Ортан осклабился:
— А можно ли тебе помешать?
— Нет, — ответил Нодин, улыбаясь. — Спасибо, Ортан.
Маг кивнул, перешел на другую сторону костра и прилег.
Нодин закрыл глаза и стал слушать потрескивание пламени, чувствуя, как ему все больше хочется спать. Но прежде чем погрузиться в сон, он услышал чьи-то шаги. Открыв глаза и повернувшись, он увидел, как Янзе забирается в телегу.
— Целительница, — позвал он.
Она подошла к нему:
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, все в порядке. Но я хотел поблагодарить вас за все, что вы сделали. Если бы не ваша забота и эти дурно пахнущие примочки, я бы умер, прежде чем Ортан с Шэви успели бы помочь мне. Я обязан вам жизнью.
Она пожала плечами и моментально отвела взгляд:
— Ты обязан жизнью Фарреку. Это он тебя нашел.
— Вы спорите со всеми своими пациентами, целительница? Или только со мной?
Несколько секунд она не отвечала, и Нодин стал бояться, что обидел ее. Но затем она отвела взгляд, и в уголках рта у нее задрожала кривая усмешка.
— Я спорю со всеми, маг. Даже если они не мои пациенты. Такой уж у меня характер.
Нодин улыбнулся:
— Рад это слышать.
Некоторое время они сидели молча, а затем Янзе наклонилась вперед и положила руку ему на лоб:
— Жар прошел.
— Да.
— Ты по-прежнему считаешь, что Сартол сделал все это с тобой и что твоя подруга под полным его контролем?
— Я в этом уверен, — ответил Нодин. — Клянусь жизнью моего друга Хенрика, которого он убил.
Она задрожала, словно подул холодный ветер:
— Я надеялась, что это не так. Я бы предпочла совершить это путешествие безо всякой причины, вместо того чтобы узнать, что все это правда. — Она покачала головой. — Да хранит нас всех Арик.
Он хотел сказать что-нибудь, чтобы успокоить ее. Он хотел сказать ей, что они найдут способ остановить Сартола. Но он испытал на себе силу огня призрака и видел, с какой легкостью тот подавил Таммен и убил Хенрика. Поэтому он ничего не ответил. Лжи она не заслуживала.
Янзе побыла с ним еще минуту или две. Затем поднялась и направилась к повозке.
— Спокойной ночи, маг, — сказала она, прежде чем забраться в телегу. — Рада, что вам лучше.
«Мне не лучше, — чуть не сказал он. — Я снова здоров, благодаря вам, Ортану и Шэви. Однако мне не будет лучше, пока Таммен не освободится от Сартола». Но он опять придержал язык. Это его бремя, а не ее. И она сделала для него все, что было в ее силах.
Это началось, как самая обычная простуда. Небольшой жар, и из носа немного текло. А два дня спустя она уже лежала в постели не в силах пошевелиться. Линвен плохо разбиралась в лечении, но хорошо знала свое тело. И она поняла, что это было началом конца. Заболевание, которое бушевало внутри нее последние полгода, сделало свое дело и настолько ослабило ее, что эта пустяковая болезнь, эта несчастная простуда могла ее прикончить. Она уже давным-давно смирилась с неизбежностью своей смерти, но подобная ирония судьбы оказалась ей не по силам.
Она больше ни о чем не беспокоилась, если не считать того, что ей очень хотелось успеть увидеть Кайлин в последний раз. Все остальное не имело значения. Не орлы, не оружие или леса. Только Кайлин. У Линвен не было собственных детей, но сейчас, незадолго до смерти, она поняла, что значит быть матерью.
Ей теперь совершенно надоели целители, и именно это она сказала им в то утро, отказываясь окончательно от всех их услуг. Они просто пытались облегчить хоть как-нибудь ее страдания и отсрочить по возможности смерть на день или два. Это все, что они могли сделать, но она отказалась от этого. Вне всякого сомнения, они посчитали ее поступок глупым, и ей пришлось признать, что, если она действительно хотела снова увидеть Кайлин, ей бы не помешала их помощь. Но сейчас она не хотела иметь ничего общего с ними.
Она сидела в постели, опираясь на подушки, которые они принесли ей, и следила за тем, как за единственным в комнате окном проходит день. И она ждала, что придет Кайлин и она сможет тогда умереть спокойно. Ее завтрак стоял нетронутым на маленьком столике у кровати и около него жужжали две большие мухи.
В конце концов, Линвен погрузилась в сон, который был прерван стуком в дверь.
— Дайте мне поспать, — сказала она, снова закрывая глаза.
— Линвен, пожалуйста, — раздался в ответ мужской голос. — Это Бревил. Мне нужно поговорить с тобой.
— Я умираю, Бревил. Ты что, не можешь оставить меня в покое?
Дверь отворилась, и в комнату вошел Верховный Жрец с обеспокоенным выражением круглого лица.
— Боюсь, что нет. Не сейчас.
— Убирайся отсюда! — сказала она, наклоняясь вперед с усилием, которое заставило ее захрипеть. — Как ты смеешь входить ко мне без разрешения?
