жилую комнату, Ариен протянул футляр Аэну.
Взяв его, целитель осторожно вытащил на всеобщее обозрение тончайшую иглу с небольшим круглым утолщением на тупой стороне и внимательно осмотрел.
— Она всё ещё смертельно опасна, — заключил Аэн, — вот здесь, — целитель указал на круглое утолщение, — содержится яд. Перед ударом, нужно раздавить эту капсулу, и он брызнет на иглу. Главное, без перчаток этого не делать.
— Не самое практичное оружие, — покачал головой Эмиэль, — а если яда на игле окажется меньше, чем нужно? Или его учуют по запаху?
— Он не пахнет. И здесь доза рассчитанная на взрослого эльфа, — возразил целитель.
— Но ведь большая часть яда просто прольётся, на игле же его будет ничтожно малое количество? — продолжал сомневаться Эмиэль.
— Этого достаточно, — с уверенностью акцентировал Аэн, — иглу просто надо держать остриём вниз, нажимая на капсулу!
— И как долго после этого она остаётся опасной? — вклинилась Ная. — Сколько ждать, пока яд подействует на жертву?
— Первый вопрос — около тридцати минут, потом яд выветрится без следа. То есть, на атаку у тебя максимум полчаса. Попав в тело, яд убивает на седьмые сутки, — словно цитируя учебник, ответил целитель.
— А первые симптомы какие будут? — присоединился к разговору Шиин.
— Никакие. Этот яд не ощущается до самой смерти. У его молекул очень плотная оболочка: около шести суток он просто разносится по организму, не причиняя никакого вреда. На седьмые сутки оболочка истончается и в какой-то момент, обычно во время сна, рвётся, мгновенно парализуя всю нервную систему: сердцебиение останавливается, дыхание останавливается — в самом худшем случае смерть наступает в течении пяти минут. В лучшем — двух-трех минут, — объяснил Аэн, — как вы понимаете, укол к седьмым суткам уже заживает, а найти ничтожное количество яда в теле практически невозможно, поэтому доказать, что жертва была отправлена, обычно не получается.
— Обычно? — нахмурился Эмиэль.
— Обычно, — подтвердил Аэн, — если труп попадает в руки целителей сразу, то яд ещё можно найти. Если нет, то в течении часа после разрыва оболочки, он полностью растворяется — через час уже никто ничего не докажет. Поэтому, если травить Фиру ядом карагоса, то желательно, чтобы на седьмые сутки рядом не оказалось никого из Управляющих Сиэль — в Таэмране они единственные, кто может обнаружить этот яд.
— То есть, в идеале, нам нужно будет увести её из города? — сделал вывод Шиин.
— В идеале, да, — подтвердил целитель.
— Итак, если я всё правильно поняла: сперва нам нужно большое мероприятие, на котором можно нанести удар, а потом нужно проследить, чтобы Фиру не спасли на седьмые сутки? — задумчиво стуча пальцами по колену Кьяра, переспросила Ная.
— Спасти её в любом случае не смогут, — уточнил целитель, — могут только обнаружить яд в крови. Я за тебя беспокоюсь, а не за её смерть.
— А когда следующий праздник? — мысленно подсчитывая даты, попытался прикинуть Иран.
— Через два месяца, — хмыкнул Кьяр.
— Боюсь, это слишком долго… — покачала головой предводительница.
— Не думаю, что она придёт посидеть с нами в таверну, — хихикнул Асин, — придётся ждать.
Внезапный стук в дверь прервал импровизированный процесс планирования и заставил всех инстинктивно напрячься. Асина же он спас от подзатыльника за неуместные шутки от Эмиэля.
— Где-то я это уже видела, — вздохнула Ная, вставая, чтобы открыть внезапному гостю. Она была практически уверена в том, что ждало её после этого, но время, действительно, пришло: первая часть платы была уже получена и в каком-то смысле даже потрачена, обещание было дано — отказываться от своих слов было поздно, откладывать — бессмысленно.
— Может, ждать и не придётся, — опустив плечи, констатировала Ная, закрыв за посыльным дверь и читая переданную ей записку, — Ариен, Мать Ар'тремон ждёт тебя сегодня в семь.
Все взгляды мгновенно устремились на мечника. Ариен же, откинувшись спиной на диван и прикрыв глаза, медленно выдохнул. Он знал, что этот момент должен был прийти, он уже даже смирился, но что-то внутри него всё равно сопротивлялось. Даже заставить себя просто кивнуть оказалось сложно.
— Аэн, есть афродизиак? — полушутя спросил он целителя.
— Есть, — фыркнул Аэн, — но ты и так справишься. Госпожа Айюна — красивая женщина. А ещё гордая до невозможности: она тебя придушит, если запах афродизиака учует.
— Вероятно, — слабо улыбнулся Ариен.
— Она обещала мне один раз помочь, — сменила направление беседы Ная, предпочитая думать о деле, а не о том, что она была вынуждена уступить Ариена на несколько часов женщине, которая в своё время была готова его убить, — попрошу её организовать праздник в честь своей первой беременности.
— Тебя на него всё равно не позовут, — напомнил Эмиэль.
— А мне и не надо, — парировала предводительница, — именно здесь нам, как и говорил Асин, пригодится иллюзия. Я пройду на праздник в чужом обличье. Мать Ар'тремон проведёт меня туда в виде призывного монстра. Кьяр, прости, но мне придётся забрать твоего щежаля: он достаточно большой, чтобы меня можно было под него замаскировать, и достаточно редкий и красивый, чтобы быть подарком от Ариена.
Кьяр молча снял с руки один из своих браслетов и протянул его предводительнице. В середине украшения, привлекая внимание серебряной печатью, блеснул крупный огранённый в форме звезды аметист.
— Что ж, теперь у нас, вроде как, есть план, — без особой радости подвела итог женщина, передавая браслет Ариену.
— В этом плане тебе всё придётся делать в одиночку, — недовольно поджал губы Кьяр.
— Отрядом к Представительнице Маэль не подберёшься, — пожала плечами Ная, — да и это задание изначально предназначено только мне, а не нам всем. Просто без вашей помощи я не справлюсь.
— Сколько за него хоть платят? — как-то значительно позже, чем обычно, вспомнил о деньгах Иран.
— Если всё пройдёт гладко, то триста золотом, — не без удовольствия наблюдая за расцветающим на этих словах лицом мужчины, ответила предводительница.
— А ты в последнее время знатно богатеешь, — подмигнул женщине Асин, — поделишься?
— Поделюсь, — фыркнула Ная, — но я надеюсь, что я так «богатею» последний раз. В дебрях измерений я видела платить такую цену за богатство.
— Да переживёт твой Ариен пару часов в чужой постели! Тоже мне плата… — возмутился Асин.
