в дикой душистой траве поединки фазаньи…
И венчики слив на зеленых нагорьях раскрылись,
И склоны покрыл розоватый и цепкий шиповник,
Простерся чудесным ковром фиолетовый ирис,
Был певчими птицами лес заповедный наполнен…
В глубоких и мрачных пещерах жилище Цилиня,
Которому звери с покорностью повиновались,
И горные реки меж скал, в благодатной долине
Прозрачную воду неспешно струя, извивались..222
– Ученики мои! – восторженно воскликнул Сюань-цзан. – Мы долго шли, встречая на своем пути немало высоких гор и опасных рек. Но ни одна из них по красоте не может сравниться с этой горой. Это поистине удивительная гора! Может быть, до храма Раскатов грома уж не так далеко, тогда нам нужно как следует подготовиться, чтобы предстать перед Буддой!
– Рановато, – сказал смеясь Сунь У-кун. – Путь еще нам предстоит долгий!
– Дорогой брат! Сколько же осталось до храма Раскатов грома? – спросил Ша-сэн.
– Сто восемь тысяч ли, – отвечал Сунь У-кун. – Из десяти перевалов мы не сделали пока и одного.
– Сколько же лет нужно идти, чтобы добраться туда, дорогой брат? – спросил Чжу Ба-цзе.
– Вы, братья мои, сможете проделать этот путь дней за десять. Я за один день могу пятьдесят раз обойти вокруг земли и все время буду видеть солнце. А вот об учителе трудно что-нибудь сказать.
– Когда же, по-твоему, мы придем? – спросил Сюань-цзан.
– Если бы вы отправились в путь еще ребенком и шли до самой старости, а потом снова стали бы молодым, и так повторялось бы тысячу раз, то и за это время трудно было бы дойти. Но вам я вот что скажу. Храните чистые помыслы и искренне молитесь о том, чтобы благополучно вернуться обратно, только тогда вы достигнете священной горы Линшань.
– Дорогой брат, – сказал Ша-сэн. – Хоть здесь и не расположен храм Раскатов грома, но в этих удивительно красивых местах, несомненно, живут хорошие люди.
– Это, конечно, верно, – подтвердил Сунь У-кун. – Здесь нет злых духов и обитают только монахи и небожители. Пойдемте потихоньку.
Оставим пока наших путников и посмотрим, что представляла собой гора Ваньшоушань. Здесь находился монастырь под названием Учжуангуань. В этом монастыре проживал преподобный старец, даосское имя которого было Чжэнь Юань-цзы, а прозвище – Юй Ши Тунцзюнь. В монастырском саду росло священное дерево, появившееся в период первобытного хаоса, когда земля и небо еще не были отделены друг от друга. Лишь на одном из четырех материков, на материке Синюхэчжоу, росло такое дерево. Называлось оно «Дерево жизни». Это дерево цвело раз в три тысячи лет. Еще через три тысячи лет на нем завязывались плоды, и только через последующие три тысячи лет плоды созревали. Таким образом, лишь через десять тысяч лет можно было вкушать плоды этого дерева. Вызревало всего тридцать плодов. Каждый плод походил на новорожденного младенца. У него были и четыре конечности и все пять органов чувств. Тот, кому посчастливится ощутить аромат этого плода, может прожить до трехсот шестидесяти лет, кому же выпадет счастье съесть такой плод, тот живет до сорока семи тысяч лет.
В тот день праведник Чжэнь Юань-цзы получил приглашение от Высшего даосского божества во дворец Мило, расположенный в высших небесных сферах, слушать проповедь «Пути и следствия хаотического начала». Надо вам сказать, что этот праведник воспитал бесчисленное количество учеников, но многих при нем уже не было. Осталось всего сорок восемь человек, в совершенстве познавших Истину. Захватив с собой сорок шесть учеников, праведник отправился слушать проповедь. Самых младших учеников он оставил дома. Одного из них звали Цин-фын – Чистый ветер, другого – Мин-юе – Ясная луна. Цин-фыну было всего тысяча триста двадцать лет, а Мин-юе только что исполнилось тысяча двести.
Отправляясь из дома, Чжэнь Юань-цзы дал своим послушникам наказ:
– Я не посмел отказаться от приглашения высшего божества и должен отправиться во дворец Мило. Вы оставайтесь здесь и будьте осторожны. На днях здесь будет проходить один мой старый друг, так вы уж постарайтесь как следует принять его. Можете сорвать два плода с дерева жизни и угостить его. Словом, пусть он поймет, что я помню нашу старую дружбу.
– А кто же он, ваш старый друг? – спросили послушники. – Скажите нам, чтобы мы могли устроить ему достойную встречу.
– Это преподобный монах, который служит у Танского императора в Китае. Его духовное имя Трипитака. Сейчас он следует в Индию, чтобы поклониться Будде и получить у него священные книги.
Тут послушники сказали:
– Еще Конфуций говорил: «Если пути Истины различны, нет надобности для сближения». Мы последователи даосской школы Великого начала, зачем же нам водить дружбу с этим монахом?
– Где уж вам понять это? – сказал праведник. – Этот монах до перерождения был великим человеком и являлся вторым учеником святого Будды на Западе. Я познакомился с ним пятьсот лет назад на пиру в честь спасения бесприютных духов. Он собственными руками поднес мне чай, и сын Будды почтил меня. Вот почему я считаю его своим старым другом.
Тогда послушники выразили готовность выполнить его волю. А праведник, уходя, продолжал давать им наставления.
– Я веду строгий учет этих плодов, – говорил он. – Вы дайте ему два, а больше не расходуйте.
– С тех пор как врата сада были для нас открыты, – сказал Цин-фын, – мы съели всего два плода и на дереве осталось еще двадцать восемь. Мы дадим вашему другу два плода, как вы приказали.
– С Танским монахом мы в дружбе, – продолжал праведник, – но смотрите, как бы не вышло каких-нибудь неприятностей с его спутниками. Надо сделать так, чтобы они ничего не заподозрили.
Послушники обещали выполнить все, как полагается. После этого праведник в сопровождении учеников отправился на небо.
Между тем наши паломники, продолжая путь, вдруг увидели среди соснового леса и зарослей бамбука высокие строения.
– Что это за место? – спросил Сюань-цзан у Сунь У-куна.
– Это монастырь, – внимательно присмотревшись, отвечал СуньУ-кун. – Не то буддийский, не то даосский. Давайте подойдем поближе и посмотрим.
Вскоре они очутились у ворот, где перед ними открылась чудесная картина:
Безмятежностью веяло светлой от склонов,
Вековою сосною покрыты хребты,
На тропинках, бамбуком густым осененных,
Преисполнено все неземной чистоты.
Журавлиные стаи порой пролетали,
Словно в небе плыла облаков череда,
Обезьяны друг с другом делились плодами,
По ветвям пробегая туда и сюда.
И резные ворота средь пышных растений
Отражались в сверкающей глади пруда,
И тянулись травинки из тонких расщелин,
Хоть под ними скала, как железо,
