В молодости Перикл очень боялся народа: он казался похожим на тирана Писистрата, его приятный голос, легкость и быстрота языка в разговоре этим сходством наводили страх на очень старых людей. А так как он владел богатством, происходил из знатного рода, имел влиятельных друзей, то боялся остракизма и потому не занимался общественными делами, но в походах был храбр и искал опасностей. Когда же Аристид умер, Фемистокл был в изгнании, а Кимона походы удерживали по большей части вне Эллады, тогда Перикл с жаром принялся за политическую деятельность. Он стал на сторону демократии и бедных, а не на сторону богатых и аристократов — вопреки своим природным наклонностям, совершенно не демократическим. По-видимому, он боялся, как бы его не заподозрили в стремлении к тирании, а кроме того, видел, что Кимон стоит на стороне аристократов и чрезвычайно любим ими. Поэтому он и заручился расположением народа, чтобы обеспечить себе безопасность и приобрести силу для борьбы с Кимоном. Сейчас же после этого Перикл переменил и весь свой образ жизни. В городе его видели идущим лишь по одной дороге — на площадь и в Совет.
Плутарх. Из «Жизнеописания Перикла» Неприятие Александром отца становилось все сильнее. Однажды, когда они сильно повздорили в присутствии придворных, Филипп выхватил меч, словно хотел ударить сына. Однако король выпил слишком много вина, оступился и упал. Александр, указав на отца, воскликнул: «Народ Македонии, смотри! Это человек, который готовится совершить переход из Европы в Азию. Да ведь он не может перейти от одного ложа к другому, чтобы не упасть».
Когда Александру было восемнадцать, Филиппа убил рассерженный на него придворный. По мере того как молва о цареубийстве распространялась по Греции, город за городом восставал против своих македонских наместников. Советники Филиппа рекомендовали Александру, ставшему царем, соблюдать осторожность, как сделал бы Филипп, и добиться победы коварством и хитростью. Но для Александра это было неприемлемо: он прошел с армией по всей стране до ее самых отдаленных уголков, подавляя восстания и заново сплачивая империю силой и натиском.
Часто случается, что, когда юный мятежник подрастает, его антагонизм по отношению к отцу постепенно идет на спад. Тогда он мало-помалу превращается в копию того самого человека, который его так возмущал. Но для Александра соперничество не потеряло остроту даже после смерти Филиппа. Объединив Грецию, он задумал покорить Персию, цель, которая не покорилась его отцу, мечтавшему о завоевании Азии. Победив Персию — Александр смог бы наконец считать, что превзошел Филиппа доблестью и славой.
Александр пересек Азию с 35-тысячной армией, чтобы встретиться с персидскими войсками, численность которых превышала миллион. Прежде чем вступить в сражение с персами, Александр проходил черед город Гордий. Здесь, в главном храме города, стояла древняя колесница, опутанная веревками, сделанными из прочнейшей коры кизила. Легенда гласила, что тот, кто сможет распутать веревки — гордиев узел, станет править миром. Многие пытались справиться с этой задачей, но узел никому не поддавался. Александр, видя, что голыми руками веревки не распутать, выхватил меч и одним ударом рассек узел надвое. Этот символический жест показал миру, что перед ним не обычный человек, который не идет по проторенной дороге, а прокладывает свой путь.
Вопреки очевидному неравенству сил Александр одержал победу над персами. Все ждали, что на этом он остановится, — это был великий триумф, достаточный, чтобы имя прославилось в веках. Но Александр так же относился к собственным достижениям, как к своему отцу: завоевание Персии было в прошлом, а он не собирался почивать на лаврах прежних заслуг и не хотел позволить прошлому затмить настоящее. Он двинулся на завоевание Индии, чтобы расширить свою империю до пределов известного тогда мира. Только возмущение и безмерная усталость его солдат заставили его отказаться от намерения двигаться еще дальше.
