Осторожно поднялась с постели и, взяв лежавшее на стуле покрывало, укрыла своего мужчину. Вынула из ослабевших пальцев вторую тетрадь и, приглушив верхний свет, устроилась на кушетке.
Сна не было ни в одном глазу.
Не сейчас, когда бабушка перешла к рассказу о том, какой родилась моя мама.
Она родилась обычной. Без какого-либо намека на нанороботов в крови.
Несколько долгих месяцев бабушка молчала. Она не разговаривала с мужем, который сходил с ума от беспокойства, не общалась с друзьями, десятой стороной обходила места скопления детей и плакала по ночам, когда малышка засыпала. Когда думала, что Руслан тоже спит. Она считала, что это её вина.
Когда она выясняла отношения с мужем, тогда, после разговора с Полиной, Ада ещё не знала о беременности. И не удивительно. Все женщины, кому посчастливилось родить от бога, говорили, что токсикоз начинался едва ли не в момент оплодотворения. А у неё – ничего. Ни сразу, ни через неделю, ни когда первый триместр подошёл к концу.
Руслан уверял, что они найдут выход, а Ада молчала. Мысленно она решила, что найдёт способ покончить с собой, если ей «посчастливится» пережить своего ребёнка.
Вот тогда-то они и стали частью цивилизации атанасиев. К армаде кораблей футболистов бессмертные сразу отнеслись настороженно, а выяснив, что из себя представляют чужаки, с радостью распахнули для них двери своего дома. Кто бы сомневался. Как я поняла, в этом мире считается дурным тоном отказываться от новых генов.
Божественная Ади вспоминала. «Врач в детском центре трясся над моей Анькой как полоумный, выспрашивал у меня о родителях, интересовался, хам, в какой позе мы зачинали ребёнка, в какое время суток и в какой фазе находились созвездия в той части вселенной, где мы это сделали. А когда я пригрозила пожаловаться мужу, тому самому, что нынче в фаворитах у Императора, мне очень вежливо объяснили, насколько мне повезло. «Я думаю, – говорил врач, – всё дело в том, что у господина Стержнева гены очень сложные, а у вас, прошу прощения, примитивные донельзя. Удивительно, что слияние вообще случилось. У нас уже и не помнят о случаях, чтобы зов услышала такая слабая кровь». Я потребовала, чтобы он перешёл на человеческий язык и популярно объяснил мне, примитивной, почему кровь моего ребёнка отличается от моей. И он ответил: «Считайте, что она просто не дозрела ещё. Это больше относится к древним легендам, чем к существующим реалиям. Даже наш народ считает это сказкой. Говорят, что это дети, благословлённые богиней. Придёт время, и её кровь дозреет, проснётся, если хотите. Нужно только подождать чуть-чуть». Я растерялась, не понимая, как такое возможно. «Всё просто, – ответил словоохотливый доктор. – Это ваш ребёнок так защитил себя от ваших же роботов-кровников (у них так нанороботов называют). Малышка их спрятала где-то в своей цепочке ДНК, чтобы ваши маленькие агрессоры не уничтожили её пока ещё слабеньких защитников. Понимаете?» Я кивнула, хотя абсолютное понимание пришло ко мне гораздо позже, когда Руслан вплотную занялся изучением данного вопроса».
Я потёрла разболевшийся висок и с тоскою посмотрела на спящего Арсения. Как же некстати он заснул! Нечеловечески хотелось с кем-то обсудить полученную информацию. Впрочем, я знала, кто ещё не спит в это время. Остаётся только надеяться, что она не спит не в компании пузатой бутылки коньяка.
Я взяла коробочку с праздничным кусочком так и не съеденного торта и тихонько, стараясь не разбудить Северова, выскользнула из комнаты.
На улице всё ещё было темно, хотя мои часы недвусмысленно указывали на то, что сейчас скорее слишком рано, чем очень поздно.
– Не самое лучшее время для визита вежливости, – проворчала я и поежилась от неожиданно сильного порыва ветра. – С другой стороны, тётя Поля всегда плевать хотела на условности любого порядка.
Прижимая одной рукой к груди угощение и тетрадь, я в такт движению похлопывала себя второй рукой по бедру. Состояние было какое-то странное, словно я слегка пьяна и одновременно бесшабашно смела. В груди всё пело и ликовало, но объяснений этой странной эйфории у меня не было.
– Одно из двух, – прошептала вслух, – либо снова чудят нанороботы, либо родственнички что-то подсыпали в помидорный суп.
Я увидела его, когда до вагончика Полины Ивановны оставалось метров сто. Хотя нет, не так. Сначала я его почувствовала, учуяла шестым чувством, как чует дичь охотника в лесу, замерла, прислушиваясь к ночным шорохам, ещё надеясь, что мне показалось, но заранее зная: он здесь.
Он принёс с собой запах авиационного топлива, дыма и грозы. Я знала, что это, скорее всего, причуды моего богатого воображения, что это адреналин услужливо впрыснул мне в кровь ароматы самого страшного в моей жизни дня, но, как бы странно это ни было, я не испугалась. Я сделала ещё несколько шагов, пока не увидела его, прислонившегося к одному из привычно выключенных фонарей. Где-то на уровне его бедра красным огоньком тлел уголёк сигареты, и я обрадовалась, поняв, что по крайней мере запах дыма относился к реальности, а не к моим пугающим фантазиям.
– Привет, братишка, – прохрипела я, сбившись с шага, будто споткнулась о длинную тень, что макушкой уткнулась в носки моих туфель.
– Смелая стала, как я посмотрю, – ответил Цезарь, медленно поднял вверх руку с сигаретой и затянулся, подсветив лицо пугающим красным светом. Но я не испугалась даже теперь, словно не верила в происходящее. Так во сне бывает, когда тебе снится самый страшный кошмар, а тебе не страшно, потому что ты знаешь – всё не на самом деле.
– Как ты попал сюда? – спросила я и огляделась по сторонам. – Ты один?
– А ты как думаешь, – мужчина оскалился, – один я или нет? С кем, полагаешь, я мог сюда явиться? Сейчас, когда меня предал последний друг.
Предал, значит. Что ж, мне не надо было спрашивать о судьбе Палача. Впрочем, как и о том, было ли следствие по делу.
– Как тебе удалось пройти сквозь щит? – не то чтобы меня на самом деле это интересовало, я почему-то была уверена, что использовать своё умение в будущем Цезарь уже не сможет.
«Он не уйдёт отсюда сегодня, – неожиданно поняла я, и это понимание испугало больше, чем неожиданная встреча с самым страшным кошмаром последних месяцев, – он никогда отсюда не уйдёт».
– А как тебе удалось снять хранителя, Осенька? – вопросом на вопрос ответил мужчина. – И главное, почему он не подействовал?
Хранитель. Конечно. После того, о чём я прочитала в дневнике бабушки, стало понятно, чего хотел добиться мой любящий тиран, и почему бархотка вызвала у меня отторжение, вылившись в бешено зудящую аллергию.
– Потому что слияние так не работает, – прошелестела я и, качнув головой, процитировала врезавшуюся в память строчку из дневника:
– «Душа к душе, сердце к сердцу, кровь к крови, тело к телу». Именно так и в таком порядке. И забудь ты, ради богов, о половом контакте. Всё это очень приятно, не спорю. Но слияние – это лишь дополнительный бонус, награда влюблённым за долгое ожидание.
