1
Первая неделя отпуска ещё не успела подойти к концу, а делать уже было совершенно нечего. Выезд в теплые края в этом году не заладился по финансовым соображениям, друзья разъехались кто в отпуска, кто на полевые учения, и капитану Алексею Сенникову оставалось только смотреть телевизор, ходить на рыбалку да мечтать о том дне, когда к нему в дом какая-нибудь компания всё-таки проложит кабель и даст наконец нормальный доступ в интернет.
К этому моменту рыбалка надоела окончательно, по телевизору, кроме отвратительных рож, с выпученными глазами разоблачающих ужасы жизни в прежние времена — дело, кажется, опять двигалось к выборам, — смотреть было нечего. В гости его никто не ждал: даже Лёня, вечный домосед, уже третий день как исчез в неизвестном направлении. А потому вечер представлялся настолько изощренной пыткой, что даже захотелось сходить по какому-нибудь делу в полк.
Правда, комполка обещал, если увидит во время отпуска в казарме, погнать пинками на заслуженный отдых, невзирая на должность, звание и былые заслуги.
За эту неделю Алексей завел привычку читать перед сном в постели и теперь ложился даже раньше обычного, рассчитывая, что очередной скучный детектив позволит ему поскорее отрешиться от навязчивых воспоминаний и погрузит в глубокий, залечивающий любые раны, беспамятный сон.
Больше года прошло с последней командировки, во время которой он получил лёгкое ранение в ногу, расстался с ощущением целостности мира, заработал серьёзную психологическую травму и вдобавок потерял жену.
Нет, жена никакого отношения к командировке не имела. Просто как раз в тот момент она «внезапно осознала», что была рождена вовсе не для того, чтобы «тащить лямку» достойной офицерской жены. Детей они нарожать не успели, делить особо было нечего, поэтому холостяком Алексей стал довольно быстро и относительно безболезненно.
Единственным полезным следствием той командировки стало, пожалуй, полное отсутствие страха. Не боялся больше капитан Сенников практически ничего. И тем более — никого. Он готов был ехать в любую «горячую точку», но полковой психолог сказал, что Алексею надо серьёзно лечить голову, а не доказывать самому себе, что существуют вещи пострашнее уродливых тварей, живущих где-то за колючей проволокой на отравленной земле. Собственно, вот это самое отсутствие какого бы то ни было страха психолог и считал главным последствием той самой психической травмы, из-за которой ещё не старому и, может быть, даже перспективному офицеру следовало теперь тихо сидеть в своей казарме и не помышлять ни о каких командировках.
Не верил злой представитель племени добрых людей в белых халатах рапорту капитана Сенникова. Равно как и заключению комиссии, изучавшей причины происшествия на блокпосту.
— Что-то упустила эта самая комиссия, — неоднократно говорил психолог на еженедельных «сеансах реабилитации» своему единственному пациенту. — Да и ты что-то надёжно подзабыл. Ты ведь раньше испытывал страх, да? Боялся, как и все нормальные люди. Была ведь у тебя раньше командировка в «горячую точку»? Была. Бегал по горам за абреками? Бегал. Хоть и немного совсем, но было же. Полез бы тогда открыто на стволы? На дорогу, где точно есть засада. Нет? А теперь смотри, что сам вот в этом тесте написал…
И пусть бы себе говорил сколько влезет, да помимо этого, яйцеголовый мучитель отказался подписывать рапорт капитана Сенникова об отправке в любую зону любых боевых действий.
— Пока у медицины вопросы к тебе есть, — вещал психолог в ответ на недоуменный вопрос Алексея, — никуда ты, мил человек, не поедешь. Будешь ходить ко мне для общения и рассказывать о своих приключениях ТАМ.
До тех пор, пока я не посчитаю, что вспомнил ты всё и до конца.
А когда Алексей, прихватив бутылку хорошего коньяка, пошёл с проклятым эскулапом «мириться», психолог даже на порог квартиры его не пустил. Посмотрел поверх очков на выразительно-тяжёлый пакет в руках бравого капитана и сказал:
— Думаешь, не знаю, зачем пришёл? Только ничего не выйдет, Лёша. Сам сдохнешь и ни в чем не повинных пацанов положишь. А мне что потом? Застрелиться? Иди-ка ты лучше на рыбалку.
Алексей тогда ему тоже сказал, куда идти. Сгоряча, конечно. Сорвался. Но психолог был необидчив и на следующий день чуть ли не силой затащил смущённого капитана на очередной разговор о той самой командировке. Ну, работа такая у человека — о чужих приключениях рассказы слушать.
Приключений, кстати, Алексей пережил не так и много, хотя, как оказалось впоследствии, успел много чего позабыть. На долю приятелей — Лёньки и Серёги — пришлось примерно в то же самое время куда как больше. Правда, у них и ведомство другое — успели когда-то вовремя перебраться в контрразведку. Алексей же застрял в своей обычной линейной армейской части и теперь благодаря ненавистному лысому вампиру в очках имел все шансы вместо хоть какой-нибудь осмысленной карьеры провести остаток дней в должности командира роты, а потом максимум зампотеха батальона.
Ведь отсутствие страха хорошо где? Где-нибудь там, где стреляют. А на плацу свое геройство показывать некому. И если, скажем, найдётся какая-нибудь гнида в генеральских погонах из числа проверяющих…
Впрочем, ладно. Комбат сказал, что не так всё и страшно. Через год-другой всё образуется, да и с психикой к тому времени садист в белом халате обещал полную нормализацию. Каких-то пару лет размеренной строевой жизни, и всё будет хорошо. Главное — за это время не спиться.
Алексей усмехнулся, устраиваясь поудобнее в кровати, и открывая очередной дурацкий детектив. Что-что, а бытовой алкоголизм ему не грозил. Не принимал организм капитана Сенникова алкоголь. Ну, то есть грамм сто ещё можно было опрокинуть по случаю, а потом лучше уж было, как любил говаривать комполка, нагадить на туфли проверяющему из столицы, чем выпить ещё хоть грамм пятьдесят. После той самой командировки организм настолько люто возненавидел спиртное, что мстил своему хозяину за его употребление жестоко и крайне изобретательно.
Серёга с Лёней ему не раз говорили, что вся его психологическая травма — от этого вот проклятия, не дающего порядочному офицеру нормально расслабиться. Что надо, мол, вылечиться от этого недуга, постепенно приучая организм к самому правильному спиртному напитку в мире.
Штабная крыса, по недоразумению считавшаяся психологом, была с ними в чем-то согласна. Но водку пить категорически не советовала.
Хотя Алексей и не думал её пить. Двадцать минут шума в голове, чтобы потом часов двенадцать лежать в отключке и ещё как минимум сутки страдать тяжелейшим похмельем… Увольте. Проще всё-таки ощущать себя закаменевшим изнутри до такой степени, что любой проверяющий генерал может катиться в любом направлении…
К разговорам с психологом, впрочем, Алексей быстро привык. Всё равно больше поговорить о той командировке было не с кем. Все сослуживцы, безусловно, знали, где побывала сборная рота, но говорить об этом вслух — себе дороже. А кроме комполка, обсуждать напрямую злосчастную командировку, мог как раз только психолог. Ну, ещё, конечно, Лёня и Серёга, которые побывали там же, но им-то меньше всего хотелось вести беседы о Зоне и сталкерах.
