В следующее мгновение до нас дошло, что нас кто-то запер снаружи.
Плотина
– Молодец, – в знак благодарности Плотина протянула руку коренастому преторианцу в красно-золотых доспехах. – Убедительности тебе не занимать. Ты обманул их всех. Надеюсь, никто ничего не заподозрил.
– Я не люблю обманывать людей, домина, – ответил преторианец, растерянно переминаясь с ноги на ногу. – Ты уверена, что в этом была необходимость?
– Еще какая! – Плотина одарила его своей самой убедительной улыбкой. – Теперь весь Рим у тебя в долгу. Впрочем, и я тоже.
– Ну, если ты так говоришь…
– Говорю. И то же самое тебе сказал бы сам император, – Плотина взяла холодную руку мужа и нежно ее погладила. – То есть бывший император. Новый император отблагодарит тебя, как только прибудет сюда.
– Да, госпожа.
– А теперь можешь идти. И никому ни слова.
– Слушаюсь, госпожа, – ответил преторианец и вышел за дверь.
Впрочем, было видно, что ему не по себе. Плотина была в этом уверена.
– Пожалуй, мне придется кое-что предпринять по этому поводу. Что ты скажешь? – сказала она, обращаясь к мертвому мужу. – Как тебе неосторожное падение со скалы? Ведь оступиться может любой.
Труп ее мужа молчал. Тело Траяна успело остыть и окоченеть, став твердым и холодным, как мрамор. Впрочем, груда наваленных на него одеял скрывала сей прискорбный факт.
– Надеюсь, ты не сердишься на меня? – обратилась к мужу Плотина, опускаясь на стул рядом с его кроватью. Ей даже в голову не пришло перейти на шепот. Не пристало императрице действовать с оглядкой, пусть даже у стены, в ожидании, когда в них возникнет необходимость, застыл десяток рабов. Ведь им всем до одного известно, что посмей хоть кто-то проговориться о том, чему они стали свидетелями, как их ждет смерть. – Это такой небольшой обман, дорогой муж. Мы объявим о твоей смерти, как только сюда из Антиохии прибудет дорогой Публий. А пока пусть все думают, что ты еще жив. Поверь, так будет легче передать власть. Ты же знаешь, что я всегда помогала тебе сглаживать острые углы.
Преторианец и впрямь отлично выполнил порученное ему дело. Голос у него был хриплый, почти как у его императора. Стоя, спрятанный в тени за пологом, он прочел по табличке написанные Плотиной фразы. Ей же самой оставалось лишь гладить мертвую руку мужа и проронить несколько слезинок. Писарь записал последнюю волю Марка Ульпия Траяна, правда, сделал это, сидя в дальнем углу, под впечатлением важности момента. Свидетели тоже столпились на почтительном расстоянии, в дальнем конце тускло освещенной комнаты. Плотина разрешила им войти лишь на короткое время, когда с приготовлениями к спектаклю было покончено. Кроме того, большинство вошедших продолжали лить слезы, и потому вряд ли могли заметить, что грудь императора, под грудой наваленных на него одеял, уже давно не вздымается дыханием. Сабина наверняка бы это заметила, но Сабины здесь не было. Плотина позаботилась о том, чтобы не допустить сюда эту мерзавку.
– Я ничего дурного ей не сделала, если это именно то, что ты хотел бы от меня услышать, – оправдывалась Плотина, обращаясь к мертвому мужу. – Лишь заперла ее на несколько дней, пока все не уладится. Знаю, ты любил эту девчонку, но, согласись, у нее имеется привычка совать нос не в свои дела. Так как я могла такое позволить? – Плотина на минуту задумалась. Эта девчонка с ее непристойными платьями, острым языком и странными представлениями о благотворительности теперь фактически заняла ее место – место первой женщины Рима. Плотина впервые осознала это со всей остротой.
«И эта сквернословка теперь императрица? Это мы еще посмотрим». В конце концов для этой потаскушки Сабины найдется другая роль. В скором времени, без лишней огласки, дорогой Публий может легко с ней развестись. Ее близость к Траяну сделала свое дело, и теперь ее место может занять другая – более покорная, более сговорчивая. Например, ее младшая сестра. И если найти в законе соответствующую лазейку…
Пока же ей удалось на время ловко устранить Сабину, а это самое главное.
– Это было даже забавно, – заверила Плотина мужа. – Мой маленький обман с твоим завещанием. Настоящая комедия. Честное слово, ты бы сам наверняка смеялся. И, разумеется, я выполнила твою последнюю волю. Согласись, ты ведь тоже выбрал бы в качестве преемника дорогого Публия. Знаю, ты был сердит на меня за мои скромные старания, но я отлично знала, что делаю. Если бы только ты дал мне возможность все тебе объяснить, ты бы сам наверняка меня понял.
Сухие губы Траяна начали постепенно растягиваться в оскале, как будто он хотел зарычать на нее.
– Только не ворчи, дорогой. Лично я на тебя не сержусь, несмотря на все те гадости, что ты бросил мне в лицо в Антиохии. В конце концов все получилось как нельзя лучше.
Нет, не иначе как ей посодействовала Юнона. Богиня протянула с небес руку, чтобы спасти сестру. Всю дорогу от Антиохии Плотину не отпускал ужас, стоило ей представить себе, что ее ждет в Риме – скандал, позор, всеобщее презрение. Траян вполне мог с ней развестись, и это после всех ее трудов, всех ее стараний. А все из-за этого хорька, Тита Аврелия, чьей наградой наверняка стало то, что дорогому Публию принадлежит по праву рождения. Что же мне делать? Что делать?
К тому моменту, когда наконец Юнона взяла все в свои руки, Плотиной уже владела паника.
– Ты должен гордиться, – сказала она мужу. – Только небесная царица могла поразить земного бога, как ты.
Раздался стук в дверь. Плотина вздрогнула, затем поднялась со стула и спешно задернула полог, чтобы скрыть неподвижное тело Траяна.
– Императора нельзя беспокоить.
– Извини, домина, – в комнату, вертя в руках свиток, торопливо вошел молодой секретарь. – Я не хотел… кстати, как он?
– Отдыхает, – ответила с улыбкой Плотина. – Он слишком утомился, диктуя свою последнюю волю. Думаю, ему осталось недолго.
Перед тем как Траян окончательно испустил дух, она на всякий случай влила ему в рот снотворный отвар. Нет-нет, у нее и в мыслях не было его отравить. Она дала ему выпить совсем немножко, чтобы погрузить его в сон, а отнюдь не в небытие. Она на всякий случай выставила посторонних из комнаты, так что Траян отошел в мир иной тихо, без свидетелей. Впрочем, если подумать, она все же дала ему выпить чуть больше, чем следовало. «Странно получается, однако. Я только что сделала все для того, чтобы он без лишних страданий ушел из жизни, и вот теперь вынуждена притворяться, что он все еще жив!»
– Видишь ли, госпожа, у меня возникли кое-какие вопросы, – не унимался секретарь. – Меня удивляет то, что император неожиданно передумал. Ведь накануне он продиктовал мне письмо…
Плотина выхватила свиток из его рук прежде, чем он протянул его ей.
– Неужели?
– Да, это список его возможных преемников для сената. Как я уже сказал, довольно странно, что он так резко изменил свое решение.
