Саутгемптон.
— Похоже, надвигается буря, — сказал Александр, когда они с Мередит рука об руку прогуливались по берегу. Свежий бриз ерошил черные как смоль волосы Александра. — Вот, посмотри на юг! Видишь, какие темные тучи? — Он указал на угрожающее скопление туч на горизонте. — Похоже, нас ожидает серьезное испытание.
Мередит улыбнулась.
— Откуда у тебя такие познания в метеорологии? — спросила она, ежась на ветру и плотнее закутываясь в вязаную белую кофту из шерсти альпаки.
— С детства сохранились, — ответил Александр, не отрывая взгляда от сгущающихся туч. — Отец часто брал меня с собой в море. Жизнь на острове приучила нас к частым переменам погоды. Он и научил меня, как различать облака и предсказывать смену погоды. Сам отец тоже познал эту науку в детстве; мальчишкой он часто наблюдал, как буря переворачивает рыбачьи лодки в море и разбрасывает яхты в гавани.
— Ты обратил внимание? — спросила его Мередит. — Ты только что назвал Константина Киракиса отцом.
Александр нахмурился.
— Да, старые привычки трудно изживать, — ответил он, по-прежнему разглядывая чернеющую на горизонте массу. Его черные волосы развевались на ветру, а глаза казались темнее туч.
— Вот как? — Мередит взяла его за руку. — Послушай, Александр, неужели ты так никогда и не простишь их?
— А как бы ты поступила на моем месте? — спросил Александр. Голос его задрожал от гнева.
— Я бы, наверное, простила, — чистосердечно призналась Мередит. — Ведь, несмотря ни на что, они любили тебя больше жизни. К сожалению, познакомиться с ними мне не довелось, но в процессе поиска я очень много о них узнала, и убеждена: случись что, они с радостью отдали бы за тебя свою жизнь.
— Или — убили бы за меня, — холодно произнес Александр. — Как, собственно говоря, почти и случилось.
— Смирись с этим, милый, — взмолилась Мередит. — Прими как должное. В противном случае ты будешь просто сам мучиться и — мучить меня. Я не могу смотреть, как ты убиваешься. Ты изведешь себя!
— А как могу я смириться и забыть, если всю жизнь мою перевернули вверх тормашками? — запальчиво спросил Александр. — То с корпорацией черт знает что творилось, а теперь — вот это… Сейчас у меня такое ощущение, будто весь мой мир в тартарары ухнул!
— Но ведь теперь ты знаешь правду, — напомнила Мередит, — знаешь, что твоя мама — настоящая мама! — до сих пор жива. Знаешь ты также, что Константин Киракис раскаялся, что они с Мелиной хотели все тебе рассказать…
Александр поднял голову — губы его побелели от ярости.
— Я до сих пор не знаю, кто я такой! — взревел он. — Кто я — Дэвид Райан или Александр Киракис?
Мередит призадумалась.
— В каком-то смысле можно сказать, что Дэвид Райан навсегда остался в Иоаннине, — ответила она наконец. — Он там умер, чтобы возродиться заново под именем Александра. И с тех пор ты стал Александром. Назад пути нет — даже, если тебе очень хотелось бы повернуть вспять. Ты можешь двигаться теперь только в одном направлении — вперед. Теперь ты — Александр Киракис, и стал ты им в 1953 году, с того самого дня, когда спасатели нашли тебя на дне колодца. И никакой кусочек бумаги этого уже не изменит. И выход у тебя лишь один: ты должен как можно скорее забыть прошлое и продолжать жить своей жизнью. А для этого тебе необходимо простить Константина и Мелину; просто за их безумную любовь, за слепое желание иметь собственного сына, ради которого они пошли на преступление. В глубине души ты ведь по-прежнему любишь их. Я это чувствую, даже если тебе кажется, что это вовсе не так. Прости их, и твои муки сразу прекратятся.
Александр тяжело вздохнул, улыбнулся и заключил Мередит в объятия.
— Просто не представляю, что бы я без тебя делал! — сказал он, нежно целуя её.
— А я обязуюсь никогда не предоставить тебе возможность это выяснить, — засмеялась Мередит. — А теперь, если не возражаешь, я хотела бы вернуться домой и выпить горячего шоколада. Замерзла уже как цуцик.
— В настоящее время тайфун Сивилла находится примерно в сотне милях к югу от мыса Гаттерас, — поведал по радио бесстрастный и бестелесный голос диктора.
— Тайфун затронет восточное побережье Северной Каролины и пронесется к северо-востоку вдоль побережья Вирджинии, Мэриленда, Делавэра и Нью-Джерси. Судя по силе и направлению ветра, тайфун достигнет Новой Англии.
Мередит, свернувшаяся калачиком на диване рядом с Александром, встрепенулась и приподняла голову.
— Это что же получается? — испуганно спросила она. — Он надвигается прямо на нас!
Александр улыбнулся и погладил её по голове.
— Не волнуйся, matia mou, — промолвил он. — Пока он ещё далеко. Даже если он до нас и доберется, то силу свою подрастеряет скорее всего ещё до Нью-Йорка.
— Скорее всего? — переспросила Мередит.
— Тайфуны непредсказуемы, — сказал Александр. — Пока Сивилла несется вдоль восточного побережья со скоростью сто пятьдесят миль в час. Однако и скорость и направление ветра ещё вполне могут перемениться. Высота достигает сейчас двенадцати футов, но к тому времени, когда они достигнут Лонг-Айленда, она может упасть футов до десяти, а то и ещё ниже. Если же Сивилла достигнет Лонг-Айленда в самый подходящий для нас момент — на пике отлива, — то сила его уменьшится ещё больше.
— А если не в самый подходящий? — уточнила Мередит.
Александр поцеловал её в лоб.
— Ты, главное, не волнуйся, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты волновалась. Успокойся и — радуйся жизни. Я буду следить за всеми сводками. Если дело дойдет до серьезной угрозы, мы предпримем соответствующие шаги.
— А как удается тебе соблюдать спокойствие? — удивленно спросила Мередит.
Александр усмехнулся.
— Я ведь вырос в Греции, — напомнил он. — Там, на островах Эгейского моря, ураганные ветры не в диковинку.
Мередит посмотрела на него и, неожиданно для себя, улыбнулась. В обществе Александра она не испытывала страха даже перед тайфуном. Тем более, что, несмотря на бесчисленные испытания и невзгоды, выпавшие на долю Александра за последние месяцы, он в первую очередь подумал о ней. Обвив руками его шею, Мередит поцеловала его в губы; поначалу нежно, а затем со все нарастающей страстью.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Александр улыбнулся в ответ.
— Скажи, доктор Холланд не ограничил тебя? — глаза его лукаво сверкнули, а голос внезапно охрип. — Сама знаешь в чем…
— Нет, — покачала головой Мередит. — А что ты задумал?
— Чем на словах объяснять, я тебе лучше покажу, — усмехнулся Александр и, одним ловким движением подхватив Мередит на руки, понес её в наверх, в спальню. Там он осторожно опустил жену на кровать, после чего закрыл дверь и избавился от рубашки. Затем улегся бок о бок с Мередит, вытянулся во весь рост и , прижав её, трепещущую от ожидания, к себе, жадно поцеловал в губы.
