сердца, а газетчики и издатели передрались за возможность напечатать ее историю.
* * *
Выйдя из здания суда, я заметил Джонатана Девлина. Он стоял, привалившись к стене, и курил. Сигарету он держал у груди и, наклонив голову, наблюдал за плывущими по реке чайками. Я тоже достал из кармана сигареты и подошел к нему. Джонатан посмотрел на меня и отвел взгляд.
– Вы как? – спросил я.
Он медленно пожал плечами:
– Ну как, соответственно ситуации. Джессика попыталась покончить с собой. Легла в кровать и перерезала моей бритвой вены.
– Очень вам сочувствую. С ней все в порядке?
Уголок рта у него дернулся в невеселой усмешке:
– Да. К счастью, она действовала неправильно – резала поперек, а не вдоль.
Я прикрыл ладонью огонек зажигалки и закурил. День выдался ветреный, на небе собирались лиловые тучи.
– Можно вас кое о чем спросить? Не для протокола.
Девлин посмотрел на меня – темный, лишенный надежды и с долей презрения взгляд:
– Спрашивайте.
– Вы знали, да? – спросил я. – С самого начала знали.
Девлин молчал долго, и я уже решил, что отвечать он не станет. Наконец он вздохнул и проговорил:
– Не то чтобы знал. Сама она это проделать не могла, потому что была у сестер, а про этого Дэмьена я был не в курсе. Но я подозревал. Я же всю жизнь Розалинд знаю. Поэтому подозревал.
– И вы ничего не предприняли. – Я старался говорить бесстрастно, однако нотка обвинения, видимо, просочилась.
Джонатан мог бы сразу рассказать про Розалинд, мог рассказать кому-то много лет назад, когда Кэти начала часто болеть. Я знал, что в перспективе это ничего не изменило бы, и все же думал обо всех несчастьях, вызванных его молчанием, о случившейся трагедии.
Джонатан выбросил окурок и, сунув руки в карманы пальто, повернулся ко мне:
– А как, по-вашему, мне следовало поступить? – Голос звучал тихо, но напористо. – Она тоже моя дочь, а я уже и так одну потерял. Маргарет ни слова дурного про нее не желала слышать. Много лет назад я хотел отправить Розалинд к психологу, потому что она все время врала, так Маргарет устроила скандал и заявила, что уйдет от меня и девочек заберет. Я и правда ничего не знал. Иначе сказал бы вам. Я наблюдал за ней и молился, чтобы это оказалось делом рук какого-нибудь торговца недвижимостью. А вы на моем месте как поступили бы?
– Не знаю, – честно ответил я. – Возможно, так же, как и вы.
Девлин, сопя, буравил меня взглядом. Ноздри у него раздувались. Я отвернулся, сделал затяжку и немного погодя услышал, как он глубоко вздохнул и снова привалился к стене.
– Теперь я вам вопрос задам, – сказал он. – Розалинд права – вы и есть тот мальчик, чьи друзья исчезли?
Его вопрос меня не удивил. Девлин имел право просмотреть или прослушать записи всех допросов Розалинд, и, наверное, подспудно я предполагал, что рано или поздно он спросит. Я знал, что мне следует дать отрицательный ответ, ведь официально я вполне законно, хоть и слегка бессердечно, выдумал всю эту историю, чтобы втереться в доверие Розалинд. Но лгать сейчас у меня не было сил, да и смысла в этом я не видел.
– Да, – ответил я. – Адам Райан.
Джонатан повернулся и долго смотрел на меня, и я подумал, что он пытается сравнить мое лицо с тем, что, возможно, сохранилось в его туманных воспоминаниях.
– Мы тут ни при чем, – сказал он, и его тон, мягкий, почти сочувственный, поразил меня, – так и знайте. Совершенно ни при чем.
– Знаю. Простите, что накинулся на вас.
Он медленно, несколько раз кивнул:
– Я бы на вашем месте, наверное, так же поступил. Я-то ведь не невинный ангелок был. Вы же видели, что мы с Сандрой сотворили? Вы тоже там были.
– Видели. Она не будет возбуждать против вас дела.
Он дернул головой, словно эта мысль тревожила его. Река перед нами потемнела, вода, подернутая неприятной маслянистой пленкой, выглядела вязкой. Похоже, в воде что-то плавало – может, дохлая рыба, а может, мусор, над темным пятном с отчаянными криками кружили чайки.
– Что вы теперь делать будете? – глупо спросил я.
Джонатан покачал головой и посмотрел в низкое небо. Он явно вымотался, и такую усталость не вылечишь, просто хорошенько выспавшись или съездив отдохнуть. Она, неизбывная, въелась в кости и залегла в морщинах вокруг глаз и рта.
– Переедем. Нам в окна камни кидают, а на машине кто-то намалевал “Педафил” – прямо вот так, с ошибкой, но суть ясна. Я дождусь, пока с шоссе не решится, но потом…
Заявления о насилии над детьми, даже совершенно безосновательные с виду, подлежат проверке. Обвинения Дэмьена в адрес Джонатана оказались совершенно беспочвенными – никаких доказательств, их подтверждающих, не нашли, зато нашли те, что опровергли слова Дэмьена. Ребята из отдела по расследованию половых преступлений старались действовать незаметно, однако благодаря волшебному принципу испорченного телефона соседям всегда все известно, и многие были уверены, что дыма без огня не бывает.
– Розалинд я отправлю на консультацию психолога, так судья велел. Я тут тоже кое-что почитал, и в книгах говорится, что таким, как она, это не помогает, они такие от рождения и лекарства не существует, но попытка не пытка. И я постараюсь подольше держать ее дома и следить, чтобы она не проделывала свои фокусы с другими людьми. В октябре она начнет изучать музыку в Тринити, но я ей сказал, что за квартиру платить не стану, пускай дома живет или сама идет работать. Маргарет считает, что Розалинд ни в чем не виновата и что это вы ее подставили, однако все равно рада, что дочка подольше дома поживет. Она говорит, что Розалинд очень чувствительная. – Он выплюнул это слово как что-то мерзкое на вкус. – Как только у Джессики заживут раны на запястьях, я отправлю ее к моей сестре в Атлон. Там ей никто не навредит, – его губы тронула полуусмешка, – не навредит… собственная сестра.
На миг я представил, каково было жить в их доме последние восемнадцать лет и каково там сейчас. Болезненный ужас камнем лег у меня в желудке.
– Знаете что? – Его лицо болезненно скривилось. – Когда Маргарет забеременела, мы с ней всего пару месяцев встречались. Мы оба в ужас пришли. Однажды я предложил ей… мол, может, ей в Англию съезить? Но она… она очень религиозная и уже достаточно напереживалась из-за беременности… Она хорошая, я не жалею, что женился на ней. И все же знай я заранее, знай я, какой Розалинд вырастет, Господи прости, я бы
