последний раз…
Та в ответ ещё сильнее прижалась всем разгорячённым телом, но не ответила, заснув, или просто притворилась спящей…
* * *
Небольшой район, как же! Леса, горы, пусть и не высокие, но горы, с широкими долинами и могучими реками, маленькими речушками, оврагами. Всё белое и пушистое, засыпанное снегом, промёрзшее, необъятное и пугающее. Вдобавок, очень содержательный приказ: искать что-то необычное.
Бригада рассыпалась широким веером, прочёсывая квадрат за квадратом ледяное безмолвие, по которому катком прошлась волна пришельцев. Разведчики, и не живые, и сирины, избороздили небеса вдоль и поперёк, но даже одиночные особи молотоголовых почти не встречались, и Юутилайнен, под тихую радость учёных, пошёл на рискованный шаг, разбив своё монолитное подразделение на множество небольших отрядов, и они искали.
Цепи солдат медленно месили снег, заглядывая под каждый куст, а каждый тёмный овраг, лодки высаживали десанты на острова не замерзающих рек, по льду тянулись к клочкам суши взводы и роты, а то и целый батальон. Но, проходили дни, минула неделя, другая, третья, и ничего не выдавало секрета появления врагов из ниоткуда. Самолёты привозили в оживший аэропорт Огнегорска всё необходимое, от туда вертушки доставляли в десятки точек, по которым была разбросана бригада, продовольствие, медикаменты, топливо, одежду, вывозила заболевших солдат, и немногих раненых и убитых, что нет-нет, а попадали в зубы пришельцам. Чудовищ в опустошённом районе, где грозные хищники, и человек, чтобы не дать тварям размножаться, выкосили всё крупнее кошки, было мало, и пара мелких стычек почти не испортила размеренной, монотонной работы.
Утром подъём ни свет, ни заря, привести себя в порядок, поесть горячего. Дальше, тяжёлые в своём утомительном однообразии марши, когда сотни солдат, согласовав маршрут с «ботаниками», выстраивались в длинные цепи, словно каратели, загоняющие в ловушку неуловимых партизан, и шли сквозь ледяное безмолвие. Каждый раз им встречались только снега, нагой лес, брошенные деревни, чьи жители либо успели унести ноги, либо были съедены вместе со скотом и собаками ненасытными тварями. С любого подозрительного бугра снега срывалось белое одеяло, но под ним неизменно оказывалось всё, что угодно, только не то, что нужно: ветки и листья, поваленные стволы, кочки и камни. Изредка попадались останки живых существ, стоянки охотников выдавали себя кострищами, пачкающими золой снег, и… всё…
Солдаты уже начали роптать, недовольные бесполезным предприятием без шанса на успех, но профессор от неудач становился только злей и упорней. На каждом совещании в штабе он беспрестанно твердил: ничего не пропадает бесследно, невозможно «вбросить» в мир тысячи и тысячи чудовищ, не оставив ничего. И они искали, искали уже столь долго и упорно, что когда в рации послышался голос одного из командиров рот, взволнованно доложивший, что если кто-то хотел увидеть что-то необычное, то самое время бросать всё и бежать к ним, команда ИБиС чуть не сошла с ума от счастья…
Лаба в этих местах была особенно красива, рассечённая большим островом на два потока, с нетронутыми с давних времён лиственными лесами. Настоящая глушь, где нет и намёка на дороги, только тишина, красота и умиротворение. Даже сейчас, когда властвовала на земле богиня зимы, край завораживал своей девственной чистотой: ни единого поваленного дровосеком дерева, ни намёка на следы, что оставляла после себя неуклюжая техника человека, чистейший лёд, что сковал студёные воды, оставляя только небольшие полыньи там, где течение реки было особенно сильное. Укрытый мягким одеялом клочок суши, в котором шутница-Мара стёрла грань между твёрдой землёй и хрупким панцирем, сковавшим водную гладь, выдающим себя только в том месте, где по пояс в ледяную купель провалился один из бойцов. Кто бы мог подумать, что эта красота скрывает в себе такое…
— Мы шли абсолютно правильно, — взволнованный и довольный Элан с горящими глазами смотрел на карту, — Все две недели, с хвостиком, двигались вперёд, охватив этот район со всех сторон так, что промазать, не заметить, было невозможно!
Остров был просто усеян останками животных: солдаты наугад сбросили несколько снежных шапок, и почти под каждой оказались немые свидетели ужасных событий — кости. Собственно, именно торчащие рога оленей, не одни, сразу четырёх животных, и лося, и привлекли внимание людей. Сначала решили, что это просто браконьеры, но в останках было немало странностей, странностей настолько очевидных, что это сразу бросилось в глаза.
Теперь флажками обозначили места страшных находок, руками, сантиметр за сантиметром, убирали снег, снося его на тентах к реке, прокладывали в сугробах дорожки, ведущие от разбитого уже лагеря к останкам. Всё делалось строго по-научному: топография очередного скелета, съёмка, как общая, так и поэтапная, по мере развития раскопок, устраивались укрытия, настоящие шалаши, чтобы снег снова не завалил немых свидетелей прошедших событий.
Элан и Хельга, забыв про еду и усталость, метались от одной долгожданной находке к другой, и военные видели странную перемену на их лицах. По мере того, как из мёрзлого плена освобождались всё новые и новые кости, мимика и глаза двух учёных всё больше и больше отражали глубокое потрясение, даже Лесавесима не смогла скрыть страха, аккуратно извлекая на свет кости целого семейства, судя количеству останков, волков…
— Я же говорил, — заметил Элан, — что не верю в чудеса.
Они после многих часов нещадной работы на износ, наконец, сделали перерыв. Три работника Института, кицунэ, киборг и сирина, сидели рядком, не отрывая глаз от скелета. Элан с дочуркой были явно напуганы, Хельга мрачная, как туча, даже не повернула головы, когда рядом присел командир роты:
— Я, конечно, не учёный, а простой солдат, — в свете стремительно убывающего дня было видно, что и он потрясён до глубины души, — но, по-моему, это лось… был, до не которых пор…
Лис, тяжело дыша, но не от физического утомления, от полученного стресса, кивнул:
— Да, все эти бедолаги были обычными животными, пока… пока…
— Невероятно, — едва слышно протянул офицер, явно побледневший, затравленно озирающийся по сторонам, словно в поисках выхода из этот страшного места.
Снежная королева достала из кармана большую пробирку и подала своему другу. Иригойкойя покрутил её в пальцах, посмотрел на свету, стараясь в бликах последних лучей Авроры получше разглядеть её содержание.
— Это здесь повсюду, — упавшим голосом заметила Хельга, — особенно много там…
Жест рукой под деревья, где уже раскопали явно использовавшуюся много лет подряд стоянку, выдавшую себя не только кострищем, но и иными следами деятельности.
— Ты понимаешь, что это значит?
Лиса трясло, как в лихорадке, глаза вылезли из орбит, и он скорее прошептал, едва слышно и обречённо:
— Да…
Комроты уже открыл было рот, собираясь задать вопрос,
