— Ну вот, отец, и первые гости пожаловали. Наверняка вам будет любопытно увидеть, кто же это. Прошу. — Он встал и сделал учтивый жест в сторону окна.
Медленно, будто во сне, Китнер поднялся с кресла и направился к окну. На заснеженной площадке стояли три черных лимузина. Рядом стояли люди Мурзина в темных костюмах и черных плащах. Все смотрели куда-то вдаль. Вскоре на подъездной дорожке показался еще один лимузин, за которым следовал бронированный автомобиль. На переднем крыле развевался российский флаг. Сделав на площадке круг, лимузин остановился непосредственно под окном. К нему тут же подскочили люди Мурзина и открыли двери.
После недолгой задержки из лимузина показался мэр Москвы Николай Немов, за ним — маршал Игорь Головкин, министр обороны Российской Федерации. И последним из машины вышел высокий бородатый мужчина в рясе — Святейший Патриарх Григорий II.
— Вот видите, отец, этого от вас ожидает не только президент Гитинов. Они все хотят, чтобы вы подписали акт отречения. За тем и прибыли.
Китнер стоял словно громом пораженный. Он едва мог соображать. Его жена, сын, дочери были в руках агентов Мурзина. Хиггс и его помощь, на которую хотелось бы рассчитывать, находились далеко, а значит, вне игры. Нож и фильм ему больше не принадлежали. Он остался ни с чем.
— Вы недостаточно сильны, чтобы быть царем, — улыбнулась баронесса. — А у Александра сил достаточно.
— Значит, поэтому вы заставили его убить моего сына? Чтобы он смог доказать свою силу?
— Невозможно править страной и бояться испачкать руки кровью. И вряд ли вы захотите, чтобы он доказал вам это еще раз.
Китнер внимательно вгляделся в нее. Он предельно четко видел все — ее лицо, одежду, бриллианты, жуткое спокойствие, с которым она грозила ему смертью. Ею двигало чувство мести, темное и жестокое. С таким же чувством, будучи еще подростком, она отомстила в Неаполе мужчине, который изнасиловал ее. Больше ничего, никаких чувств.
Ему стало ясно, что этот план она разрабатывала десятилетиями, делая ставку на ход истории и готовясь к тому дню, когда Александр, ее Александр, при правильном ведении дел сможет стать царем России. Вот почему великая княгиня Екатерина, несмотря на все свои усилия, маневры, знакомства и связи, которые она неустанно завязывала, в конечном счете проиграла. Она оказалась попросту недостаточно информирована и жестока, чтобы выдержать схватку с баронессой. А потому погибла сама и обрекла на гибель своих близких.
Китнер вдруг с особой остротой ощутил собственную беспомощность. Он был узником, заложником, жертвой — всем в одном лице. Мало того, в этом ему было некого винить, кроме самого себя. Боялся поставить семью в известность о существовании Александра, боялся отдать одного сына под суд за убийство другого, боялся за жизнь остальных детей… Именно он заключил пакт, который обеспечивал им свободу. И вот результат: жена и дети находятся в плену у солдат Мурзина, семья в любом случае узнает об Александре, причем сообщение об этом прозвучит весьма громко, на весь мир.
Его сын Пол, Альфред Нойс, Фабиан Кюртэ, великая княгиня Екатерина, ее сын и мать, люди, нашедшие смерть в Северной и Южной Америке… Сколько еще людей погибло из-за него? Снова подумалось о солдатах Мурзина, содержащих под стражей его семью. Какие приказы им отданы? Мысль о том, что кто-то из его близких может пострадать или даже расстаться с жизнью, была для него невыносима.
Он посмотрел на Александра, затем на баронессу. Глаза обоих горели дьявольским огнем. На лицах была холодная уверенность в собственной победе. Если у него раньше и были какие-то сомнения, то теперь от них не осталось следа. Он знал: эти люди готовы на все.
Китнер медленно опустился в кресло и начал читать акт отречения. Закончив чтение, он еще медленнее подписал документ.
84
Сама мысль о том, что Ребекка выходит замуж за Александра Кабреру, казалась дикой. Столь же немыслимым представлялось когда-то нападение на США. До тех пор, пока не были предприняты атаки на небоскребы Всемирного торгового центра и Пентагон. После этой катастрофы всему миру стало ясно: не исключено ничто.
Педаль газа практически упиралась в пол, «мерседес» птицей летел по просохшей дороге. Мартен резко свернул с дороги А-13 на Ландкварт — Давос. За последние несколько минут он настойчиво пытался дозвониться до леди Клем. Раз пять он набирал номер ее мобильного телефона, но всякий раз механический голос извещал о недоступности абонента.
— Да успокойтесь вы, — произнес русский. — Кабрера может оказаться вовсе не тем, за кого вы его принимаете.
— Вы уже это говорили.
— Повторяю вам это снова.
Оторвав взгляд от дороги, Николас повернулся к Коваленко:
— Тогда зачем же вы до сих пор находитесь здесь? Почему не уезжаете? Почему не просите меня отвезти вас в Цюрих, чтобы улететь оттуда в Москву? Лишь потому, что Кабрера и Реймонд могут оказаться не одним и тем же человеком?
— Осторожно!
Мартен мгновенно переключил внимание на дорогу, изо всех сил нажал на тормоза, взвизгнули шины, и «мерседес» остановился в нескольких дюймах от заднего бампера черного «ниссана». Ну и пробка!
— Что это? — оторопело спросил он, разглядывая скопище машин.
— Кто-то реализует свободу слова. Может, «Черный блок» демонстрацию проводит. Так называется объединение анархистов, — пояснил Коваленко.
Он еще не закончил фразу, когда навстречу, не обращая внимания на машины, ринулась толпа противников глобализации, преимущественно молодежи. У многих в руках были плакаты с лозунгами, направленными против Всемирного экономического форума. Одни надели огромные маски, представлявшие собой комические портреты лидеров мировой политики и бизнеса. Другие скрыли свои лица под черными вязаными шлемами с прорезями для глаз.
Следом бежали швейцарские полицейские в полной экипировке для разгона демонстраций. Словно по команде демонстранты развернулись и осыпали полицию градом камней. Мартен увидел, как стражи порядка тут же прикрылись пластиковыми щитами. В следующее мгновение вперед выступили четверо полицейских в черном. На шлемах было крупно начертано «POLIZEI», грудь защищали бронежилеты. В руках у них были короткоствольные ружья.
— Слезоточивый газ! — громко ахнул Мартен и начал вглядываться в боковое зеркало.
Сразу за ними стоял огромный грузовик, а дальше — еще множество автомобилей. Кое-кто съехал на боковую вспомогательную дорогу, идущую параллельно основному пути, в надежде объехать пробку. В результате движение оказалось заблокировано полностью.
— Очистить дорогу! — откуда-то прорычал полицейский громкоговоритель. Приказ прозвучал по-английски, а потом на немецком, французском и итальянском языках.
Мартен посмотрел на Коваленко:
— Местную карту — на навигационный экран!
Демонстранты сгрудились вокруг «мерседеса», используя его в качестве прикрытия, из-за которого продолжали швырять в полицейских камни и выкрикивать оскорбления.
