волос, трется щекой о шею, пробуждая волну обжигающей дрожи. – Ты.
- Мы оба друг друга спасли, - шепчу. – Без тебя как в тумане жила. В мареве. Ничего вокруг не замечала, не понимала. По инерции существовала. А теперь чувствую. Дышу. Живу по-настоящему, не по черновику, не вслепую. Понимаешь?
Целует меня. Нежно. Ласково. Проводит языком по губам, внутрь проникает. Чем дальше, тем жарче, нарастает напор. Отдаюсь страсти. Пью, не пытаясь утолить жажду.
С ним всегда так. Алчно и жадно, до одурения, до затмения разума. Ненасытно. До колючих игл под кожей. До судорожных спазмов.
Я рада, что кошмар закончился. Миновали адские дни, когда каждая минута являлась борьбой на грани жизни и смерти. Сколько ночей я провела у кровати Никиты. Молча. Никаких рыданий, никаких слез. Никакой истерики. Просто крепко держала его за руку, пока Багров-старший орал на врачей как чокнутый, требовал приложить больше сил, на любые меры пойти, но вернуть сына в реальность.
Я знала, что все будет хорошо. Знала. В глубине души. Четко ощущала – чернота уйдет, оставит нас, отпустит. Малыш внутри меня дарил веру в лучшее, помогал даже в самые жуткие и страшные моменты.
Операция за операцией. Экспериментальные методы. Куча различных процедур.
Ранения у Никиты были настолько чудовищными и серьезными, что все доктора удивлялись, как он выжил, почему держится, откуда черпает силы.
От меня. Господи. Я бы все ему отдала. Кровь. Плоть. Сердце. Душу.
- Ник! – кричала на крыльце больницы, покрывая поцелуями побледневшее холодное лицо. – Ник. Никита. Я запрещаю тебе умирать. Запрещаю! Ты должен жить, должен увидеть своего сына. Живи. Я тебя заклинаю.
И потом я повторяла это постоянно. Каждый раз когда приходила в палату и сжимала его ладонь своей, каждый раз когда оказывалась рядом, пусть и мысленно. Повторяла как молитву, как призыв. Зверь вернулся. Мой Зверь.
Я его не отпустила. Наш сын не отпустил. Не существовало иного выбора. Выхода не осталось. Только обратно. К нам. К семье. К еще не появившемуся на свет малышу. К отцу, которого ненавидел и… все же любил.
Какой сын своего отца не любит? Кровь сильнее разума. Природу не обмануть, не провести.
Я была рада, что Багровы все-таки примирились. Пусть и не до конца, пусть и вновь рычали друг на друга, но прежняя кипучая ненависть схлынула. Отступила на второй план, позволяя будущему сложиться совсем иначе, идти по новой дороге.
Отец Никиты согласился даже меня потерпеть. Ради сына. И ради внука. Ярость раздирала мужчину изнутри. Гнев испепелял, выжигал доводы разума.
Я была причиной всех его бед. Но я же подарила ему еще одно дитя.
Безвыходное положение. Пришлось идти на компромисс, на уступки.
Свадьба была скромной. Мы сыграли ее сразу, как Нику позволили встать на ноги. От пышных торжеств я отказалась. Минимум гостей: мои родители, Катюша, Дима и еще Багров-старший, разумеется, под конец церемонии явился. Обычная роспись. Стол тоже накрыли без излишеств. Роскошными были только бриллианты, которые мне пришлось надеть по строгому указу нового супруга. Щеки горели, пылали багрянцем.
Я больше не боялась быть счастливой. Отдалась моменту. Я понимала: теперь все точно будет хорошо, ведь мы столько плохого пережили. Хватит. Настал черед для радости.
- Моя, - выдыхает Ник в разомкнутые губы. – Моя женщина.
- А ты мой, - выдаю, растворяясь в зеленых глазах. – Любимый. Единственный. Мой мужчина.
Зверь. Дикий. Неистовый. Одержимый. Бешеный.
Но это для других. Для чужих.
А для меня – Никита. Ник.
Каждый удар крови отражает его дыхание. Сердце бьется быстрее. Стрекочет, вскачь пускается. Пульс беснуется, до исступления доходит. Электрический ток изнутри пробивает.
Я тебя забираю. На ночь? На целую жизнь.
Конец
