время было тихо, и Ева уже начала думать, что ей это всё опять мерещится.
— А… — наконец протянул голос рядом с ней. — Кажется, я понял, почему Вы меня не видите. Вы же только что говорили с братом Михаила, если я не ошибаюсь?
— Да, с Люци…
— Давайте без имён, — торопливо прервал её голос, который, судя по звуку, вошёл прямо в горный поток и остановился напротив Евы. — Он рассказал Вам всё, как есть, и сейчас Вы пытаетесь это осознать. Дело в том, что Вы поверили в Кристиана — так ведь, если мне не изменяет память?
— Так…
— Да, Вы поверили в Кристиана. А сейчас у Вас происходит развенчание всех Ваших иллюзий, если можно так выразиться: для Вас я больше не Кристиан, но пока и не… — голос робко замолчал, подбирая нужные слова. — Впрочем, какая разница, верно? Что имена?.. Очередной ярлык, маска, сбивающая с толку.
— Почему? — почти прошептала Ева, всеми силами стараясь увидеть кого-нибудь рядом с собой, но всё было тщетно: она была одна.
— Потому что, дорогая Ева, мы привыкаем к одному имени, а когда видим второе, часто не можем осознать, что душа-то, на самом деле, одна и та же. Так уж мы устроены, — вздохнул голос и, наверное, пожал плечами. — Вот имя Гавриил: замечательное имя, красивое, звучное! Но прибавьте к нему «архангел», и Вы никогда не сможете общаться на равных, потому что всегда будете помнить о его «титуле».
— А как же… Вы?.. — тихо спросила Ева, зябко поёживаясь: после ледяной горной воды она прилично замёрзла и многое отдала бы сейчас за тёплый плед и чашку горячего чая. Голос некоторое время молчал.
— Помните, перед Вашим отъездом мы встретились в парке? — наконец спросил он, на что Ева коротко кивнула. — Я Вам тогда сказал, что никак не могу привыкнуть к отчуждённости и одиночеству. Вот и ответ на Ваш вопрос. Когда я жил как обычный человек, у меня были друзья, последователи, с которыми мы общались на равных, но, когда я стал… Легендой, если хотите, всё чаще моё имя мешало людям видеть во мне друга, товарища, такую же простую душу, как и они. Как я могу говорить о том, что каждый может повторить мой путь, если одно моё имя вызывает трепет? Когда я был человеком, я чувствовал в них искреннее желание поговорить, причём не только на какие-то философские темы, но и на что-то отвлечённое тоже; да, я был учителем, но между учителем и учеником всё-таки не такая большая разница, как между «легендой» и «не легендой»… Странные вы, однако. Вы смотрите на человека выше вас и невольно забываете, что он такой же человек, как и вы, без всяких сверхспособностей, если только, конечно, вы ещё не начали считать силу воли за врождённый дар. А ведь «легенда» такой же человек, как и Вы, просто, может быть, немного известнее. Не понимаю, как Вы этого не видите? — голос на мгновение замолчал, а затем глубоко вздохнул. — Хороша та вера, где всё тебе близко, всё тебе друг и всё идёт от сердца. Побольше бы таких вер, глядишь, и люди стали бы счастливее.
Повисла тишина. Подул холодный утренний ветер, и Еву передёрнуло.
— Ты совсем замёрзла! — воскликнул голос рядом с ней. — Пойдём к нам, всё равно поговорить надо, а до больницы делать большой крюк — далеко ты забрела…
— Куда идти-то?..
— К морю. Там Николай нас ждёт. Была когда-нибудь у него на маяке?
«А вдруг, — думала Ева, глядя широко раскрытыми глазами на горы вокруг себя, — я всё-таки сошла с ума, и все они лишь моё воображение? Вдруг я так долго была в одиночестве, что создала себе отдельный мир с лучшими на свете героями? Но как же… Я действительно прыгнула со скалы, не могло же мне это привидеться. Или могло?»
— Ты слишком много думаешь, — вдруг произнёс голос где-то совсем рядом. — Тебе бы отдохнуть, по-хорошему, ты и так перенесла много всего. И перестань, пожалуйста, думать, что ты сумасшедшая, тебе это не к лицу.
Ева со своим невидимым спутником вышла на пустынный пляж и, увидев вдали маленькую лодочку с белым парусом и красивый полосатый маяк, пошла к ним, подставляя лицо уже прогревшемуся за утро ветру. Рядом с Евой под ногами Кристиана зашуршала галька.
— Как быстро солнце встаёт, однако, — сказал он, поднося руку к глазам. Ева медленно широко улыбнулась, увидев, как в ясных утренних лучах начинает проявляться полупрозрачный тёмный силуэт с длинным платком на шее. — Ещё пять минут назад оно было за горой, а сейчас уже золотит её верхушки.
— Скажи… Как мне к тебе обращаться?
Тот усмехнулся и покачал головой из стороны в сторону.
— Ты всё ещё можешь звать меня Кристиан, если тебе так больше нравится. В конце концов, это ты дала мне такое имя.
— Да… Да, я помню.
— Единственное, чего я хочу, Ева, так это то, чтобы ты осталась моим другом, а как ты будешь звать меня, мне, если честно, всё равно.
— Спасибо, Кристиан. Спасибо.
Они ещё некоторое время шли по мокрой шуршащей гальке, тяжело переставляя ноги и проваливаясь сквозь камни. Ева не могла отвести глаз от Кристиана: с каждым шагом его полупрозрачный образ становился всё чётче и чётче, постепенно принимал знакомую форму и набирал красок, и чем выше поднималось солнце, тем сложнее было его лучам проникать сквозь его тёмный силуэт.
— Ну, вот и наш герой! — услышала Ева бодрый весёлый голос, когда они подошли к маяку. — Эй, где это ты так промокла? Ты же простудишься, дорогая моя! Пойдём скорее, примешь горячий душик, и никакие демоны будут не страшны!
Николай был сегодня в особенно хорошем расположении духа. Ева не знала, было ли это связано с последними событиями или просто он решил сменить гнев на милость, но внутри маяка было уютно, вода была горяча и приятно согревала замёрзшую кожу, угощения, поданные им к чаю, были вкусны, а все собравшиеся за столом были готовы встать на защиту Евы горой, и это знание вселяло в её душу необычайное чувство уверенности, которое распирало изнутри грудную клетку.
— Никогда не видел брата в таком смятении, — тихо заметил Гавриил, наливая чай, и по-доброму усмехнулся. — Что ж ты с ним делаешь, Ева?
Девушка подняла глаза на близнецов и с каким-то странным, но приятным чувством увидела за их спинами большие русые крылья, отливающие в лучах солнца в золото.
— Знаете, а я тут вспомнила… — медленно начала она, размешивая ложкой сахар. — В ночь на пятницу — на
