до хруста кулаки. В его посеревших глазах играло безумие.
– Не кричи, а то разбудишь Умбру, – умиротворённо продолжал Алатар.
– Да пусть он уже, в конце концов, проснётся! – ещё громче вскричал Астра. – Если бы он не проспал всю дорогу, может быть, он тоже что-нибудь услышал! А ты не молчи, выкладывай, что тебе известно, что ты от меня скрываешь? Говори сейчас же, или я ударю тебя в твоё тугое ухо!
Добродушную тихую улыбку вмиг смело с морды Алатара.
– Вывести меня из себя труда не составит, – произнёс он сурово, и морщины на его переносице сложились «птичками», смотрящими своими клювами к тигриному носу. – Ты наверняка ещё не успел забыть, что за этим следует. Поэтому я не советую тебе заигрывать с огнём. Тебе всё равно не причинить мне боли. Я предлагаю, то есть настоятельно рекомендую, что значит – требую, взобраться на меня и держать свой рот на замке до тех самых пор, пока мы не доберёмся до зелёного дома. А если вздумаешь меня ослушаться, то ты из всадника быстро превратишься в пешего, я брошу тебя одного, и ты останешься наедине со своими страхами, а я уйду с Умброй. Ты очень-очень разочаровываешь меня, и я начинаю жалеть, что именно тебе доверил самое сокровенное, что есть у рода бенгардийских тигров. Да, и ещё кое-что: если ты каким-либо образом, словом или делом обидишь фамильяра, ради которого я готов отдать свою жизнь, запомни это, я задеру тебя до смерти. Я ясно выразился? – Алатар, немного наклонив голову вперёд, смотрел прямо в больные глаза Астры. – Забирайся на меня, обними фамильяра, и мы мирно и молча двинемся дальше. Я верю в твоё благоразумие.
Но Астра не смолчал:
– Значит, я прав… – слабо произнёс он, отведя взгляд. – Ладно, будь по-твоему. Я сам до всего дошёл… Но скажи, как, как ты посмел подумать, что я, – Астра ткнул себя ладонью в грудь, – я способен обидеть Умбру? Я люблю его больше, чем ты, потому что я люблю Агнию, а для Агнии… – он почему-то заговорил шёпотом, наклонившись к Алатару, – для Агнии он как сын родной! Отдавай его мне и иди своей дорогой!
Алатар отступил на шаг назад, ощерился, прижимая уши, и поднял трубой хвост.
– Этого не будет, – прорычал он. В изумрудно-янтарных глазах сверкнул рубиновый огонёк.
– Сейчас же отдай мне моего фамильяра, – процедил Астра.
– Что, давненько не обтирал спиной кедр? – скалился Алатар, отступив ещё на шаг.
– Ну да-а, начинаю забывать, каково это чувство, – с извращённым упоением затянул Астра; он изогнул спину, почти встав на четвереньки, подтянул губу, показывая клыки, и прорычал: – Нападай на меня! Посмотрим, кто кого задерёт! Выживший заберёт себе фамильяра! – его одичалые глаза смотрели прямо в испуганные глаза Алатара.
– Астра, послушай меня: у тебя помутился рассудок! – тигр разгладил шерсть, опустил хвост, погасил в себе гнев и, снова почувствовав чьё-то присутствие, принялся успокаивать юного кинокефала, забормотав: – У тебя приступ или что-то вроде него! Во всём виноваты этот проклятый вишнёвый сад, этот охотник… Я не доглядел… Ты очень устал, я понимаю. А теперь успокойся, садись на меня верхом, и поехали отсюда. Умбра твой, твой и только твой! Поскорее взбирайся на меня, умоляю! Да, я соврал тебе и прошу прощения. Кто-то преследует нас, и он идёт за нами с самого…
У них над головами цвинькнула пуля, не дав Алатару договорить. Астра, словно очнувшись ото сна, распластался ничком на снегу. Алатар тоже вжался в снег, подполз к Астре, крича что есть мочи:
– Быстро на меня!
Кинокефала долго уговаривать не пришлось, и через секунду он уже сидел верхом на Алатаре, навалившись грудью на Умбру. Тигр мчался, не разбирая дороги, а позади него звучали выстрелы.
– Астра, ты как, не ранен? – ревел Алатар на бегу.
– Нет… нет, всё в порядке, – ответил Астра.
– Как Умбра?
– Жив вроде.
– Астра, кто они? Кто стрелял?
– Похоже, отрядовцы.
– Отрядовцы? – переспросил Алатар, глотая пастью холодный воздух.
– Отряд Цингулона. Сторожевые псы.
– Что им от нас нужно?
– Не знаю. Но это они отправили нас за малахитовой травой! Должно быть, какая-то ошибка, они нас с кем-то перепутали… Остановись, я поговорю с ними!
– Остановись? Ты совсем спятил?! В нас стреляют! – завопил Алатар, разгоняясь под залпы перестрелки.
– Нас не могут убить! Мы ещё не нашли малахитовую траву! Может, они думают, что ты пытаешься нам помешать? Доктор Цингулон ничего о тебе не знает.
– Нет, Астра, сдаётся мне, дело в другом. Вы им просто больше не нужны.
– Нет, нет… этого не может быть! – перебирал слова Астра. – Не может быть! Остановись! Стой!
– Если я встану, они нас пристрелят! Астра, подумай головой!
Последние слова Алатара Астра уже не слышал: он на ходу спрыгнул с тигра, приложившись затылком об лёд и несколько раз перекатившись с боку на бок – снег облепил его с ног до головы. Астра встал, замахал руками, запрыгал на месте и, перекрикивая гудящий звон в голове, заверещал:
– Эге-ге-гей! Это я, Астра! Меня знает доктор Цингулон! Бенгардийский тигр с нами, он за нас! Мы почти нашли…
Алатар сбил Астру с ног, в прыжке ударив его в плечо, – пуля с металлическим трезвоном отскочила от тигриных доспехов и высекла искру. Тигр перепрыгнул через кинокефала и заслонил его собой. Астра приподнялся на локте и увидел, как силён и красив Алатар: солнечные лучи крошились об его мех, поджигая каждую по отдельности шерстинку. Он был продолжением природы, её последний штрихом, после которого уже нечего добавить или убавить: есть небо, есть земля, а есть бенгардийский тигр Алатар, и все они – одного поля ягоды. На его морде – очаровательная улыбка. Но она лишь привиделась Астре.
– Глупец! Совсем ума лишился?! Что ты творишь!
Астра с потерянным видом снова запрыгнул на тигра, и они чудом вырвались из-под шквального огня.
– Сюда! В расщелину! – вскричал Алатар, остановившись рядом с глубокой трещиной, тянущейся от грязевой замёрзшей шляпки голых корней поваленной многовековой сосны. – Прячьтесь там, я буду наблюдать за вами и вернусь, как только покончу со всеми!
Астра спрыгнул с бенгардийца и до пояса нырнул в снег: пальто задралось, и холодные жгучие снежные поцелуи усыпали его спину. Следующий выстрел сбил с головы Астры шапку, подстегнув его лучше всяких слов: стянув со спины Алатара Умбру за воротник, прижимая его одной рукой к себе, другой придерживая за головку, Астра рухнул спиной вниз в расщелину. Мягкий снег смягчил падение, но кинокефал приложился затылком об камень и от тупой боли крепко стиснул зубы. Как
