Забыв про суп, а также про сына и мужа, лишь усмехнувшихся мне вслед, я отправилась писать письмо.
* * *
Мои отношения с военными властями Ширландии всегда были крайне неоднозначны. Невзначай сорвав их планы в Байембе, я помогла им на Кеонге; после чего при содействии Тома едва ли не силой вырвала у них должность, которой мне не желали давать, однако оправдала сие находкой в Лабиринте Змеев и открытием принципа лабильности развития. Благодаря мне Ширландия узнала, как предохранять драконью кость от распада, но я же выдала этот секрет иностранным державам; я финансировала первые попытки синтеза драконьей кости, но сама же вдохновила человека распространить информацию о результатах на весь мир… Конечно, утверждать, будто военные меня ненавидят, было бы преувеличением, но и любви ко мне они также отнюдь не питали.
Посему не добиться бы мне никакого содействия, если бы не мой брат Эндрю. Да, как я и сказала Джейку, простой капитан особым влиянием в армии не пользуется, но однажды, в Койяхуаке, Эндрю спас жизнь одного человека. В то время полковник, ныне Сэмюэл Гумбольдт дослужился до генерал-майора и имел самое непосредственное отношение к едва зарождавшейся службе, которая через несколько лет, отделившись от армии, превратилась в Ширландские Королевские Военно-воздушные силы. Благодаря его дружеским отношениям с братом, мне удалось добиться аудиенции и изложить свое дело.
– Покажите, где это, – сказал Гумбольдт, выслушав меня до конца.
По выражению лица или тону голоса сложно было догадаться о его мыслях. Правда, на смех он меня не поднял, и я сочла это обнадеживающим знаком. Подойдя к большому столу, заваленному множеством бумаг, я развернула принесенную с собою карту. Вычерчена она была не столь подробно, как нам хотелось бы, – в те дни карты Цер-нга отличались скорее не точностью, а украшательствами, но эта, дополненная собственными наблюдениями мистера Фу, являла собой наилучшую из имевшихся.
– Вот здесь есть деревня, – сказала я, указывая на точку у подножия горного массива, по коему проходила граница обитаемых земель. – Мы надеемся, что туда возможно переправиться на целигере – или, если он не способен подняться так высоко, подлететь как можно ближе. Тогда мы сможем обследовать окрестности седловины между этими двумя пиками.
Я ожидала, что генерал-майор спросит, какой от этого будет прок. Денежные затраты я готова была возместить – времена, когда для финансирования экспедиций приходилось клянчить пожертвования, навсегда миновали в тот день, когда мы объявили об открытии Сердца Стражей, однако содействия армии за одни только деньги не купишь.
Но Гумбольдт не сказал об этом ни слова. Вглядевшись в карту, он провел кончиком короткого толстого пальца вдоль границы горного массива, а затем устремил взгляд к белому пятну между нею и восточным краем Кафтлая.
«Интересно, – подумала я, – как высоко может подняться целигер?»
Ответ на этот вопрос представлял собою строжайшую государственную тайну. Во время своих полетов я никогда не поднималась на значительную высоту, но совершены они были на первых целигерах из натуральной драконьей кости, в те времена, когда искусство их строительства еще не достигло современного уровня. Вдобавок, и управление полетом присутствовавшие на борту представляли себе в лучшем случае смутно. А вот современный целигер с умелым пилотом на борту… его возможности оставались для меня полной загадкой.
Но это вполне можно было выяснить.
– Дело весьма опасное, – задумчиво проговорил Гумбольдт, глядя на карту. – На таких больших высотах ветры очень сильны. Конечно, в небе, вдали от земли, целигеру ничто не угрожает, но при посадке и взлете судно может снести на склон горы.
Все это было сказано не в сослагательном наклонении, не в рассуждениях о том, что могло бы случиться, если бы целигеру лишь предстояло исследовать эти высоты. Выходит, кто-то когда-то уже летал на сем аппарате над столь же опасной местностью – возможно, даже в самих Мритьяхаймах, но, очевидно, не у западных границ Цер-нга, где необитаемые горы предоставляли целигеру и его пассажирам возможность проникнуть туда, где их не ждут.
Я крепко сцепила пальцы, не зная, что и сказать. Еще в те времена, когда нас с Томом наняли разводить драконов, у меня имелись сомнения, разумно ли позволять использовать результаты наших исследований в военных целях. Теперь же я, сама того не желая, заронила в голову Гумбольдта тактическую идею.
Тут можно было сказать, что со временем до этого кто-нибудь непременно бы додумался – если не сам генерал-майор, то еще кто-либо из военных или в правительстве, но сия мысль меня ничуть не утешала. Если и мы, и Йелань вели в Мритьяхаймах разведку, то рано или поздно хоть кто-то да обратил бы внимание на белое пятно на карте и задумался о его потенциале. В конце концов, не за этим ли самым отправили туда мистера Фу? Ну, а куда не добраться пешком, вполне можно долететь на целигере…
Я понимала, что все это так… однако всерьез опасалась, что оказалась первой, кому пришла на ум такая возможность.
С другой стороны, у меня имелось нешуточное подозрение, что, даже если я откажусь от своих амбиций сию же минуту, целигер пошлют в Мритьяхаймы без нас. Подобно формуле консервации кости, идея Джейка стала новорожденным драконом, и запихать ее обратно в скорлупу было не так-то просто.
С глубоким вздохом я вспомнила любимую присказку Сухайла, гласившую, что его жена – самая практичная, но и самая безрассудная женщина на всем белом свете.
– Если армия готова рассмотреть такую опасную операцию, – сказала я, – мне нужно выяснить, что необходимо для экспедиции. Подобные вещи не планируются за один вечер.
* * *
Ни за один вечер, ни даже за целый месяц. Дело решалось значительно дольше, чем мне потребовалось на приготовления, и каждый потерянный день раздражал до глубины души.
Более месяца прожили мы меж раем и адом, не имея даже предварительного обещания, что нас попробуют доставить в Мритьяхаймские горы целигером. Несмотря на это, мы проводили большую часть времени в подготовке, зная, что, если проект получит одобрение, отбытие не стоит задерживать даже на час (ведь это предоставит военному начальству время еще раз подумать о разумности его решения).
Услышав о нашем плане, Том позеленел и естественный цвет лица обрел далеко не сразу. На целигере он летал всего один раз, когда Натали и ее друзья-инженеры впервые продемонстрировали на выставке свою экспериментальную модель (без использования драконьей кости). Утесы и вершины не пугали его ни в коей мере, но, как только земная твердь под ногами превратилась в эфемерную палубу из ткани и реек, от его обычного хладнокровия не осталось и следа. Джейк ткнул его локтем в бок, ухмыльнувшись с неукротимым озорством восемнадцатилетнего юнца:
– Как думаете, старина, справитесь?
– Об этом я стараюсь не думать, – буркнул Том (впрочем, довольно беззлобно).
Сухайл поднимался в небо и на наполненных горячим воздухом шарах, и на целигерах. Все это его ничуть не пугало; складка меж его бровей образовалась совсем по иной причине.
