Вендель и Вальсьерде
Возможно, что само возникновение вендельского феномена связано с внутренними катаклизмами германского мира, расплескавшегося по европейским просторам. По крайней мере, связь с распадом остготской державы Теодориха в хронологическом отношении бросается в глаза. Возможно, какие-то импульсы с юга в начале VI в. достигли Скандинавии, возможно, что сюда вернулись воины, побывавшие в южных землях, а быть может, и какие-то германские племена. По крайней мере, противоположная сторона — в частности, византийцы — познакомилась с большим количеством новых германских племен (или неких групп, как герулы, о которых мы даже не знаем, были ли они этническим целым). Они появлялись на небосклоне истории и исчезали (103; 4-26) (203), и мы не знаем, кто из них добрался до покинутой родины на Севере. Как бы то ни было, Переселение не прошло бесследно ни для самой Европы, ни для Севера, и влияние отдельных сторон культуры Средиземноморья чувствуется в Скандинавии, несмотря на коллапс Рима, весьма отчетливо.
Доминантными чертами эпохи являются следующие. Прежде всего, вендельское время прошло под знаком единства. Единства культурного, религиозного, единства территориального и в какой-то степени политического.
В рамках Венделя формируется единый ареал художественной культуры — как в области материальной традиции, так и в сфере духовных ценностей, — совпадающий с географическими границами Цивилизации северных морей. Вещи, найденные при раскопках в самых разных частях этой зоны, обнаруживают порой не только существенное сходство декоративных мотивов и сюжетов, но и нередко кажутся вышедшими из рук одного мастера.
Вендельское время — эпоха сложения культовых объединений, цементировавших разноплеменные области и сплачивавших их вокруг общих святилищ, что было выражением попыток унификации религиозной и культовой практики, являвшихся наиболее важной составляющей духовной надстройки того времени.
Именно на этой культово-религиозной основе формировались первые протогосударственные организмы, главной особенностью которых являлось то, что это были наиболее «рафинированные» германские протогосударства, возникавшие почти без всякого влияния раз витой периферии.
Вендельская эпоха была отмечена также бурной внутренней колонизацией и освоением Балтийского моря как внутреннего водного бассейна, объединявшего племена и народы по его берегам, в качестве северного варианта и аналога римского mare nostrum.
Главной причиной интеграции изначально являлось единство географических условий, определившее сходные формы ландшафта и, соответственно, идентичные формы и стереотипы его хозяйственного освоения. Эта тенденция отчетливо прослеживается как в неолите, так и в эпоху бронзы. Однако особый импульс ее реализации был придан миграционными, торговыми и военными движениями позднеримского времени. Допустимо выделить в рамках всего пространства северных морей собственно балтийскую акваторию с прилегающими землями как несомненное ядро рассматриваемой цивилизации, характеризующееся наибольшим проявлением всех основных тенденций ее развития. Полное и окончательное завершение Балтийская цивилизация обретает в эпоху викингов, распространяющих ее влияние на пространства, покрывающие значительную часть ойкумены того времени. Однако и с завершением походов скандинавских дружин, во времена расцвета Ганзы, а, также последующего периода взаимоотношений государств региона, отмечается несомненная преемственность инфраструктуры этого сосуществования.
Несмотря на то, что вендельские протогосударственные союзы оказались непрочными и вскоре распались, уступив место почти прежним межплеменным отношениям, дело конунгов Венделя не пропало втуне. Все претенденты на государственное возрождение в эпоху викингов, все конунги-реформаторы, стремившиеся собрать земли под одну руку (49; 44–53), опирались на уже существующую традицию и имели возможность к ней апеллировать — как к историческому прецеденту, Государства Скандинавии эпохи викингов создавались на фундаменте, заложенном за несколько поколений до этого.
Вендельская эпоха явилась завершающим этапом формирования цивилизации Севера, окончательно подготовившим выплеск энергии, который происходил в конце VIII — середине XI столетия, то есть эпоху викингов. Разорвать эти эпохи невозможно — в походы отправились дети и внуки вендельских воинов и конунгов. Эпоха викингов всеми корнями уходит в те самые события, которые питали вендельские искусство и идеологию. Викинги шли буквально по стопам, а вернее — по тем кильватерным следам, которые оставили форштевни кораблей вендельских купцов и воинов.
Эпоха Инглингов: миф, эпос или история?
История вендельской эпохи не написана, как и история римского железного века в Скандинавии. Более того, вряд ли она вообще когда-нибудь будет написана. Состояние источников таково, что представить себе событийный ряд, наполненный некой непрерывной (или относительно непрерывной) вязью исторических фактов совершенно невозможно. Практически полное отсутствие дат — вернее, абсолютных датировок — уже само по себе переводит это время в разряд «доисторических». Многочисленные имена, — а у нас нет основания считать их совершенно легендарными, речь идет лишь о степени этой легендарности, — придающие эпохе подлинное лицо, также не создают прочной основы для позитивистского исторического повествования. Мы можем говорить скорее о тенденциях и культурных феноменах, а также о вполне логичной и устойчивой последовательности определенных исторических событий, не привязывая их, однако, к точным датам. Подобно тому, как рунологи чрезвычайно осторожно описывают обнаруженные надписи, относя их к одному из трех больших периодов рунической письменности и не пытаясь покушаться на большее, именно по этому образцу и может быть воссоздана история вендельского периода.
Мы располагаем, к счастью, чрезвычайно ценными источниками — такими как «Сага об Инглингах» Снорри Стурлусона и «Деяния датчан» Саксона Грамматика. Несмотря на известную легендарность, геометрически возрастающую от глав, посвященных более позднему периоду, к главам, описывающим седую древность Севера, эти произведения являются нашим единственным историческим источником. Кроме того, исследователи на протяжении, по меньшей мере, нескольких последних веков неоднократно подвергали эти произведения тщательному источниковедческому анализу, стремясь отделить от правды очевидный вымысел либо легенды. В результате мы можем признать высокую достоверность сообщаемой информации и рассматривать ее либо как прямой источник, либо как повод и основу для определенных выводов и исторических конструкций.
Итак, скандинавская традиция начинает собственную историю с правления Одина в Великой Свитьод. Разумеется, «история глазами Инглингов», властителей Швеции и Норвегии, по сути своей «шведоцентрична». Однако сам праисток Швеции, локализуемый традицией в бассейне Танаиса (Дона), указывает на отголоски весьма давних исторических преданий, сохранявшихся в «фоне» этой традиции в течение длительного времени. Существующая литература, посвященная этому вопросу, не позволяет вынести окончательный вердикт касательно прародины древних германцев, однако сам факт сохранения этой информации, а также ее контаминация с проблемой индоевропейской прародины и готской проблемой весьма симптоматичны.
