Спаленное долго пахнет.
Пословица Наши дни
Директор дома престарелых Антонина Михайловна Котенкова в своей жизни мало чего боялась, разве что смерти, да и то как врач она понимала, что все люди смертны и страх смерти — это фактор, влияющий на наше здоровье. Чем спокойней люди воспринимают свою смертность, тем для них же лучше. Отношению к смерти она каждый день училась у обитателей своего дома и у персонала, который почти всегда знал, кому сколько осталось. В этом случае не перестилалось белье, открывалось окно и еда оставлялась на тумбочке. Антонина понимала, что делают это медсестры и санитарки не со злости, а замучились они — по одной медсестре на пятьдесят бабушек. Если близкие не хотят быть рядом с умирающими, то что говорить про санитарок, про остальной персонал, которые за свою работу получают смешную зарплату?! Вот и работают санитарками кто попало — бывшие зэчки, почти бомжихи и другие асоциальные элементы.
Отходят старики «в мир иной» чаще всего ночью или вечером и довольно мучительно. Здесь, в доме престарелых, давно искажено отношение к смерти: когда в палате постоянно меняются люди, что-то происходит в голове, и ты устаешь от этого. Санитарки просто надрываются физически вытаскивать тела и мыть их. Смерть уже не воспринимается ни как печальное событие, ни вообще как событие, — обыденная рабочая деталь. Слез ни у кого нет. Перед смертью все равны — известные актрисы, большие чиновники, продавщицы и балерины. Антонина знала точно, что стареть не просто страшно, а очень страшно. Нет, не изобрели еще лекарства от старости, и все мы с каждым часом приближаемся к порогу под названием «вечность». Это тяжело вдвойне, потому что старики и старухи — это не уважаемые люди, а отработанный и выброшенный на помойку материал, с которым не нужно считаться.
— Антонина Михайловна, к вам следователь, — секретарь Вероника разговаривала громко, и ее было слышно за дверями приемной.
— Пусть заходит, Вероника. Мы договаривались о встрече.
Молодой человек в светлом костюме совсем был не похож на полицейского. Если бы встретила она его в доме престарелых, то решила бы, что он пришел навестить свою бабушку.
— Меня зовут Алексей Сурин.
— А отчество у вас есть?
— Есть. Алексей Александрович, но можно без отчества, просто Алексей.
— Нет, без отчества не пойдет. Вы же не кофе пришли ко мне пить, а по официальному, так сказать, поводу, поэтому будете для меня только Алексей Александрович. — Котенкова подумала о том, что парень совсем молод, неопытен. Наверное, как у нее, проблемы с кадрами. Скорее всего, паренек доставляет массу неудобств своим старшим коллегам, вот его и засунули подальше, к старикам, к бесперспективному делу.
— Как вам удобнее, Антонина Михайловна.
— Кофе будете?
— Не откажусь.
Ну как же, откажутся разве нынешние молодые от дармовщинки! Но вслух она сказала ласково:
— Вероника, два кофе, пожалуйста. Мне со сливками.
Вероника мгновенно вплыла с подносом, на котором дымились две чашечки кофе.
— Ну, задавайте свои вопросы, Алексей Александрович, а то у меня скоро следующие посетители.
— Хлопотливая у вас работа, Антонина Александровна, но очень нужная. У меня бабушка сильно болела и умирала, я это на себе ощутил, каково это — ухаживать за стариками.
Ну вот, про бабушку она почти угадала.
— Антонина Михайловна, я хочу вас ознакомить с результатами экспертизы.
— Давайте, молодой человек, удивляйте!
— Мне кажется, Антонина Михайловна, вас, такого опытного руководителя, удивить чем-то невозможно. Возбуждено уголовное дело по факту умышленного поджога во вверенном вам доме-интернате, в результате которого десять человек погибли.
— Умышленного поджога? Я не ослышалась и вы не ошиблись?
— Нет, Антонина Михайловна, к сожалению, нет. В ходе расследования установлено, что очаг возгорания находился в том месте, где никаких предпосылок для возникновения огня не было, — на хозяйственном дворе.
— Н-у-у, — протянула Антонина. — Не томите, дальше-то что? Откуда огонь там взялся, привидений в доме нет, я проверяла лично, — пошутила она.
— А это значит, что огонь занесен извне.
— Здравствуйте, приехали! Нам сейчас силы и деньги нужны, чтобы здание восстанавливать, а вы мне — такой подарочек. Хотя у нас ветераны буйные бывают, но в ту ночь, как говорят медсестры, все спокойно спали.
— Значит, не все, Антонина Михайловна! На хозяйственном дворе найдена канистра, в которой находился бензин, и кто-то бензин поджег, огонь начал быстро распространяться, и загорелся коридор. У вас есть версии?
— Версии — это ваша прерогатива.
— Но вы знаете ситуацию изнутри, поэтому я и спрашиваю.
— Я точно знаю, что автоматическая пожарная сигнализация, которой оборудовано здание, находилась в исправном состоянии. Но, Алексей Александрович, я думаю, что поджог мог совершить каждый второй пациент.
— Каждый второй?
— Понимаете, наш контингент — это оставленные родными, брошенные старики, зачастую озлобленные. Сами понимаете, здоровья в таком возрасте нет, в том числе и психического. Они могут свои памперсы разорвать и раскидать по палате и многое другое сотворить, когда с головой не дружат.
— Но у вас же не психоневрологическая клиника!
— Это не меняет дела, и в том, и в другом случае пациенты — возрастные люди, а с возрастом происходят очень сильные поведенческие изменения, связанные с нарушением функций головного мозга. Отмирает у старых людей мозг, высыхает. Нам на курсах пример приводили: однорукий инвалид в Свердловской области застрелил двух сотрудников фонда социального страхования — был недоволен бюрократизмом государственной системы, после чего покончил с собой. Кстати, был с виду нормальным, активистом художественной самодеятельности, в хоре пел. Что у него в голове сработало — непонятно. Разбирайтесь, кто мог такое совершить. Я готова оказывать помощь следствию.
— Спасибо за понимание, но это еще не все, Антонина Михайловна.
— Еще сюрпризы? — он уже начинал ее раздражать. Да у нее весь дом полусумасшедших, каждый мог захотеть «костерок развести», правда, никаких приспособлений у них для этого нет. А если, например, спички или зажигалку у медсестер стянули? Говорила девчонкам: кончайте курить, а они в ответ: на работе стрессы сплошные, не лишайте последнего удовольствия.
— В числе погибших на пожаре — Прасковья Петровна Щукина, помните такую?
— Помню, конечно, я всех обитателей своих помню.
— Что вы можете о ней сказать? Как она оказалась у вас, можно поднять ее личное дело?
— Сказать конкретного ничего не могу, надо документы посмотреть. Вроде как оказалась у нас по собственному желанию и по инициативе сына, который ходатайствовал об определении матери в учреждение социального типа.
