Клер присела в вежливом реверансе.
– Меня зовут миссис Браунли, я новая компаньонка леди Розабел.
– Вы нарушили мой приказ, – отрезал он. – Я распорядился, чтоб меня никто не беспокоил.
От этой грубости он еще больше упал в ее глазах.
– Простите мне мое вторжение, милорд. Леди Розабел попросила принести ей книгу.
Он изогнул кустистую седую бровь.
– Моя внучка желает читать? Я не ослышался?
– Она хочет, чтобы я почитала ей что-нибудь, – выдала Клер заранее придуманную ложь. – Я полагаю, можно взять что-нибудь из Шекспира. У вас не найдется томика его пьес?
Клер ждала, какой будет его реакция. Почему-то она надеялась, что он, так или иначе, упомянет какую-нибудь из цитат Призрака. Однако на его лице по-прежнему не отражалось ничего, кроме недовольства от ее неожиданного вторжения.
– Вон там. – Он указал ей на ряд полок в противоположном углу от камина. – Лучше возьмите сонеты, так вам будет легче удержать ее внимание. Долго слушать она не способна.
Клер подошла к указанному месту. От книг исходил запах кожи и чернил. При других обстоятельствах она была бы счастлива, изучить содержимое этих полок: даже в Кэнфилдской академии не было такой обширной библиотеки.
– Видите ли, я не собиралась читать всю пьесу зараз, – сказала она, просматривая названия на корешках книг. – Я думаю, мы будем проходить не больше одной сцены в день.
– Розабел ненавидит пьесы. Она даже в театре не может их смотреть.
Упрямство Клер, похоже, разозлило его, и она пошла на попятную.
– В таком случае я возьму только сонеты, – сказала она, снимая с полки тоненькую книжку. – И, если вы не против, еще «Макбета».
– Слишком мрачная пьеса. Ей не понравится.
Он был прав. Розабел вряд ли оценит самую трагическую пьесу Шекспира. Но выбор Клер имел свое объяснение. После ареста отца она спросила у судьи, какие именно цитаты Шекспира были найдены на местах преступлений. Судья отказался показать ей записки, сославшись на то, что они являются уликами, но Клер так его умоляла, что он, в конце концов, зачитал их ей вслух. Одна цитата была как раз из «Макбета».
– Иногда девушкам нравятся мрачные книги, – сказала она. – К тому же там есть очень занимательные диалоги. «У меня заныли кости, значит, жди дурного гостя», – процитировала она.
Уоррингтон захлопнул лежавшую у него на коленях книгу.
– У нее начнутся кошмары от нагромождения сумасшедших и убийств. Я запрещаю вам брать эту книгу.
Клер чувствовала, что ступила на тонкую грань между собственным интересом и тем, что может позволить себе прислуга. Однако ей было необходимо выяснить, насколько хорошо он знает Шекспира.
– Тогда, может быть, «Буря»? Это аллегорическая сказка о добре и зле.
– Ба-а, аллегорическая! Слишком сказочная и легкомысленная.
– Зато романтичная. Она может понравиться леди Розабел. И там такой красивый язык. «Мы сотканы из снов, мечтаний, грез…»
– Бог мой, довольно болтовни. Берите, что вы там хотели и уходите.
Он снова нацепил очки на нос и воззрился на нее. Его взгляд сказал ей, что ему не терпится продолжить чтение. Кивнув ей на дверь, он открыл книгу и углубился в чтение.
У Клер упало сердце. И что теперь? Она не узнала ничего нового, за исключением того, что ее дед знаком с некоторыми произведениями Шекспира. Но с ними знакома половина населения Англии. Она не может уйти, совсем не продвинувшись в своем расследовании.
Сунув книгу с сонетами под мышку, она бросила взгляд на книги на полках. Здесь было полное собрание сочинений Шекспира, причем каждая пьеса была издана отдельной книгой в обложке из телячьей кожи. Бессмысленная трата денег: обычно пьесы Шекспира были собраны в одном томе. Ее пальцы быстро перебирали корешки, и внезапно ее осенила мысль.
– Книги стоят не по порядку, милорд. Если хотите, я могу их переставить.
Он поднял взгляд, и его жесткие седые брови нависли над очками, словно мохнатые гусеницы.
– Мои книги в полном порядке, мадам. Я знаю каждую книгу в своей библиотеке и могу сказать, где она стоит.
– А где же тогда «Сон в летнюю ночь»? – нежнейшим голосом спросила она. – Я думаю, леди Розабел понравится эта пьеса, как вы считаете? «О Господи, как глупы эти люди!»
На этот раз она увидела его реакцию; правда совсем не такую, как ожидала.
Уоррингтон захлопнул книгу и швырнул ее на стол. С усилием, сбросив ногу с табурета, он взял свою полированную трость, прислоненную к креслу.
– Бог мой, мадам, она прямо напротив вашего лица, – сказал он, пользуясь тростью как указкой.
Он попытался встать, но потерял равновесие. Хотел схватиться за стол, но не удержался и опрокинул его. Трость отлетела в сторону. Маркиз упад на толстый ковер и, изрыгая проклятия, схватился за ногу.
Клер уронила сонеты на пол и бросилась к маркизу.
– Что с вами? – спросила она, опустившись рядом с ним на колени.
– Только не вздумайте поднимать шум, – резко сказал Уоррингтон. – Я в полном порядке.
Его холодность остудила ее невольный порыв. Она встала, а маркиз уперся руками в пол и попытался подняться. От боли и напряжения у него побелели губы, но он не издал не единого звука – вероятно, из чистого упрямства.
Сдерживая раздражение, Клер произнесла:
– Вам нужна помощь, ваша светлость. Вы могли сломать ногу.
– Позвольте мне судить об этом самому. Уходите немедленно!
Его морщинистые щеки залила густая краска. Он чувствует себя униженным, поняла Клер. Он слишком горд и к тому же привык командовать всеми, а сейчас вдруг оказался в беспомощном состоянии. И, что самое ужасное, при свидетелях.
Нет, она не позволит себе расчувствоваться и пожалеть его.
Однако оставить его без помощи она тоже не могла, даже, невзирая на его возражения. Она нагнулась, собираясь подхватить маркиза, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошел Оскар Эддисон с подносом.
Лакей поставил поднос на стол и поспешил к хозяину.
– Позвольте мне, милорд.
Он подхватил Уоррингтона под локоть и усадил в кресло. Судя по уверенным, спокойным движениям Эддисона, он проделывал это не в первый раз.
Устроившись в кресле, Уоррингтон снова схватился за набалдашник своей трости и бросил на Клер гневный взгляд.
– Вон там стоит ваша пьеса, – сказал он, тыча палкой в самую нижнюю полку, где Клер еще не смотрела. – Забирайте эту проклятую книгу и уходите прочь!
Оскар Эддисон нахмурился и посмотрел на нее так, словно это она толкнула его светлость.
Клер опустила глаза. Ей никак нельзя ссориться с дедом, если она хочет задержаться в этом доме.
