– Миссис Браунли, – прозвенел голос леди Эстер, – вы уже управились с починкой белья?
Глаза миссис Браунли широко открылись, но она быстро опустила их, уставившись в мраморный пол.
– Еще нет, миледи. Я как раз собиралась идти наверх и продолжить работу.
Ее дерзкий надменный взгляд и униженный тон представляли столь разительный контраст, что Саймон почувствовал себя заинтригованным. Но она, по крайней мере, понимает, кто платит ей деньги.
Однако прежде, чем уйти, миссис Браунли бросила на него еще один пронзительный предупреждающий взгляд.
Он не знал, сердиться на нее или смеяться. Ясно одно: миссис Клара Браунли оказалась в прислугах случайно. Судя по выражению ее лица и тону, она чувствовала себя здесь равной. Но неужели она не понимает, что человек его положения будет поступать так, как ему заблагорассудится, независимо от ее мнения? Интересно, как она думает этому воспрепятствовать?
Спустя час Клер вышла в коридор. Она с облегчением вздохнула, взглянув в обе стороны: в коридоре никого не было. Уборку в доме проводили рано утром, сейчас все слуги должны находиться внизу.
Леди Эстер, легла вздремнуть, лорд Фредерик куда-то уехал, а Розабел еще не вернулась с прогулки с лордом Рокфордом. Клер надеялась, что сейчас ее кузина гуляет с ним по парку. Но если ему удалось заманить ее в какой-нибудь глухой уголок…
Клер сурово сдвинула брови и пошла по коридору. Ее подозрения относительно графа не были беспочвенными. Он с места в карьер принялся кружить Розабел голову экстравагантными комплиментами, и что-то нашептывал ей на ухо. В темно-голубом фраке и песочных бриджах он был красив как дьявол.
У нее у самой захватывало дыхание, когда он стоял рядом. Вопреки здравому смыслу и к собственному стыду, она вдруг ощутила желание снова прижаться к его мускулистому телу, почувствовать терпкий запах его духов и руки на своей талии.
И ощутить, как его губы целуют ее.
Его физическая привлекательность была для нее загадкой. Она привыкла относиться с презрением к развратным богачам, которые занимали свое положение благодаря счастливому случаю. Пользуясь своим положением, они унижали и подавляли других людей. И вот сейчас она вдруг узнала, как легко женщина может подпасть под обаяние такого мужчины. Лорд Рокфорд был не только богат и титулован, но к тому же обладал обаянием и привлекательной внешностью. В его холодных умных глазах искрилось веселье. Казалось, он наслаждался игрой, манипулируя наивной девушкой.
Клер решительно выбросила его из головы. У нее было столько обязанностей, что почти не оставалось свободного времени. Поэтому сейчас ей лучше сосредоточиться на выполнении своего плана.
Она неслышно ступала по толстому ковру с золотыми цветами. Был слышен лишь тихий шорох юбок ее платья, да часы где-то вдали пробили время. Клер миновала столовую, где при дневном свете тускло, поблескивал длинный полированный стол, затем огромный бальный зал с опущенными шторами. Мама рассказывала ей, как однажды ночью они с папой танцевали в этом зале, а потом он упал перед ней на колени и признался в любви.
К горлу подступил комок. Как странно, когда-то давно ее мама тоже ходила по этим коридорам. Тогда ее звали леди Эмили, и она была дочерью богатого аристократа. Когда Клер была маленькой, она часто просила мать рассказать ей о тех временах, когда у нее было множество очаровательных китайских кукол, а ее товарищами по играм были дети самого короля. Мать подробно описывала ей этот дом: комнату за комнатой. Она с любовью рассказывала о своем младшем брате Джоне, который впоследствии женился наледи Эстер.
Мама редко упоминала своих родителей. Ее отец почти всегда был в море, в военных походах. Он служил в Королевском флоте, потом получил титул маркиза. Это был черствый, жестокий человек, который отказался от дочери только потому, что она вышла замуж за простолюдина. Он оставил ее без гроша. Она словно умерла для него.
Он даже не знал о существовании Клер. Но теперь она, наконец, встретится с ним.
В конце коридора она завернула за угол и остановилась возле закрытой двери. Ее сердце гулко стучало, руки вспотели, и она вытерла их о юбку серого саржевого платья. Когда она разрабатывала план, у нее не было ни малейших сомнений, но сейчас ей вдруг захотелось убежать.
На секунду, закрыв глаза, Клер вспомнила свой последний визит к отцу. Когда она уходила, он схватился за прутья решетки, и его обычно улыбающееся лицо напряженно застыло. Она поклялась сделать все возможное для его освобождения. Значит, нужно идти и действовать.
Она решительно постучала в дверь. Недовольный мужской голос предложил ей войти.
И Клер вступила в логово льва.
Библиотека Уоррингтона оказалась именно такой, какой ее описывала мама. Сквозь сводчатый потолок, отделанный матовым стеклом, в комнату лился яркий солнечный свет, но при другом освещении комната могла бы показаться мрачноватой. От пола до потолка все стены занимали книжные полки. Добраться до верхних полок можно было только с помощью стремянки. Здесь были также карты и словари. Несколько столов с мягкими креслами, казалось, приглашали уютно устроиться и углубиться в чтение.
В комнате никого не было. Где же маркиз?
Наконец она заметила его. Он сидел в глубоком кресле с подлокотниками и смотрел на огонь. Ей был виден лишь его профиль и седые волосы. На коленях у него лежала книга.
– Вы пришли на целых четверть часа раньше времени. Я пока не хочу чаю. Уходите и возвращайтесь в положенное время, – бросил он через плечо.
– Сомневаюсь, что вы ждали меня, ваша светлость.
В тишине тикали часы. Не оборачиваясь, он жестом велел ей приблизиться.
Клер подошла и встала перед маркизом, высоко вздернув подбородок. Сейчас, когда она была уже здесь, она чувствовала себя абсолютно спокойной. Так или иначе, но она найдет доказательство того, что этот человек намеренно погубил ее отца. Жаль только, что не может открыть Уоррингтону свое настоящее имя. Он не знает, что перед ним стоит его собственная внучка, а не просто прислуга.
Сейчас, стоя в двух шагах от маркиза, она, наконец, смогла рассмотреть его как следует. Корнелиус Лэтроп, маркиз Уоррингтон, вблизи оказался не таким крепким, как ей казалось. У него было сухое, испещренное морщинами лицо – должно быть, ветер и соленые брызги задубили и иссушили его кожу. Он был в домашних кожаных туфлях, но в остальном его туалет был безупречен: дорогой сюртук и накрахмаленный шейный платок. Он снял очки и положил их в раскрытую книгу.
Маркиз продолжал сидеть, пристроив одну ногу на табурет. Скользнув равнодушным взглядом по безобразному платью Клер, он перевел взгляд на ее лицо и, наконец, снизошел до ответа:
– Кто вы, черт подери? «Ваша внучка».
Клер едва не задохнулась от нахлынувших на нее чувств: от злости за то, как он обошелся с ее родителями, от горечи, что он считает ее посторонней, но больше всего оттого, что у этого человека были глаза ее матери.
