Королева Адель неосторожно поддерживала добрые отношения со своими братьями, даже с графом Сансерским, который поднял мятеж в конце 1179 года[59]. По подсказке графа Фландрского и королевских советников, которые больше не могли терпеть такое поведение, юный Филипп в марте 1180 года отдал приказ своим солдатам завладеть замком, где его мать нашла убежище, и выбить оттуда гарнизон. Перед лицом этой угрозы Адель Шампанская бежала и отдалась под покровительство своего брата Тибо, графа Шартра и Блуа. Она не могла уже терпеливо смотреть на то, как ее вместе с братьями отстраняют от власти к выгоде графа Фландрского. Когда сын запретил ей любые контакты, даже письменные, с ее кланом, она предпочла примкнуть к своей шампанской родне и подготовить вместе с ней широкое восстание, первые признаки которого появились уже через некоторое время. В этих условиях решительное вмешательство юного короля становится более понятным.
В начале весны 1180 году шампанцы отправили посольство к Генриху II, дабы просить о помощи. Тщетно. Король Англии упорно сохранял нейтралитет, несмотря на то что его сын, Генрих Младший, настаивал на вооруженном вмешательстве, целью которого было бы восстановление порядка и мира во Франции. Генрих II решил высадиться в своих французских фьефах, но до сих пор не принимал ничью сторону. Впрочем, Филипп II оказывал на него давление, планируя поход в Овернь, один из континентальных фьефов английского короля. Он начал собирать отряды, и к нему присоединились три тысячи пехотинцев, посланных графом Эно, который недавно стал его тестем. Однако поход не состоялся, ибо графы Фландрии и Эно, горячие сторонники мира, организовали встречу между двумя королями и таким образом внесли свой вклад в улаживание ссоры.
Уверившись наконец в благополучной участи своего зятя, герцога Баварского, который уже помирился с императором в июне, король Англии решил вмешаться во французские дела. В начале лета он лично встретился с королем Франции. Будучи его вассалом, Генрих II опустился перед ним на одно колено, а затем успешно унял его гнев против шампанцев и помирил его с матерью. Двадцать восьмого июня он возобновил с юным Филиппом союзный договор, заключенный в 1168 году с Людовиком VII[60]. Выступив в качестве посредника между кланами, которые боролись за власть, Генрих II, таким образом, обеспечил несколько мирных месяцев.
Между тем Людовик VII заканчивал свою жизнь и готовился к смерти — быть может, в одном парижском монастыре. Однако Ригор указывает, что его смерть наступила в королевском дворце на острове Ситэ 19 сентября 1180 года. Его тело доставили в основанное им цистерцианское аббатство Барбо. Королева Адель велела возвести там роскошную гробницу, отделанную золотом, серебром и драгоценными камнями. Текст высеченной на ней эпитафии был обращен к Филиппу II и содержал довольно резкие выражения: «Здесь покоится тот, кого ты пережил, ты наследник его достоинства, ты выкажешь пренебрежение своему роду, если не поддержишь его славного имени».
Восхваляемый за свое благочестие, обвиняемый одним монахом за слишком большое потворствование евреям и оставшийся в памяти по крайней мере как ответственный за потерю Аквитании, Людовик VII скончался, окруженный всеобщим равнодушием. С трудом отыскалось лишь одно уведомление, посланное епископом Орлеанским своему клиру по поводу смерти этого короля[61].
Знатные кланы
против короля
Итак, юный Филипп стал единственным королем. Слабым королем, если говорить правду. В течение трех лет феодальные магнаты делали его заложником своих междоусобиц и честолюбивых притязаний. Однако при нем находилась малая группа верных придворных: Робер Клеман (до мая 1181 года), затем его брат Жиль; коннетабль Рауль де Клермон — советник, к которому король больше всего прислушивался после смерти Робера Клемана; канцлер Гуго дю Пюизе и представители клана Дрё. Благодаря их поддержке Филипп II сопротивлялся, избегая наиболее опасных ловушек и лавируя среди многочисленных интриг, которые непрестанно следовали одна за другой. Ситуация становилась все более запутанной, сложной и напряженной. Отныне сразу четверо магнатов желали оказывать преобладающее влияние на королевскую власть. Женитьба короля сделала важной фигурой при королевском дворе отца Изабеллы, Бодуэна, графа Эно. Третейское посредничество Генриха II вернуло ко двору графа Шампанского, что не замедлило вызвать неудовольствие Филиппа Эльзасского, привыкшего за минувший год быть там хозяином. Наконец, король Англии и сам претендовал на то, чтобы при случае диктовать свою волю. Однако он столкнулся с другим мастером политических интриг, графом Эно, который иногда держал в своих руках ключи от ситуации[62]. Зажатый в клещи между своим шурином, Филиппом Эльзасским, и своим зятем, королем Франции, Бодуэн вел очень тонкую игру. Он не мог сердить графа Фландрского, который обещал оставить ему в наследство свои родовые владения, но при этом ему невозможно было забыть, что его дочь является королевой Франции. Ситуация стала еще более сложной, когда он попытался сблизиться с шампанцами, но, как обычно, граф мастерски вышел из своего двусмысленного положения. Он даже ухитрился погасить начало ссоры между Филиппом Эльзасским и Раулем де Куси, которого граф Фландрский, уязвленный утратой прежнего влияния на Филиппа II, обвинил в подстрекательстве против себя.
Ситуация быстро накалялась, ибо граф Фландрский готовился отыграться на короле Франции, виновном, с его точки зрения, в сближении с шампанцами. Используя случай, чтобы отомстить своему крестнику, он помог своему зятю Бодуэну, графу Эно, заключить соглашение с кланом королевы-матери. С этой целью он сопровождал его в ходе поездки в Провен. Четырнадцатого мая 1181 года Бодуэн возобновил договор от 1179 года с Марией Шампанской, недавно овдовевшей супругой графа Генриха. Стороны вновь дали обещание заключить брак между старшим сыном графа Эно, Бодуэном, и Марией, дочерью графини Шампанской. Планировали также обручить Генриха Молодого, нового графа Шампанского, с одной из дочерей графа Эно, Иоландой, которая, таким образом, заменила свою сестру Изабеллу, ставшую королевой Франции[63].
