Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
* * *
Сложная структура Рима была задана в императорское время. В нормальном городе должен быть один форум, один стадион, один главный храм. В Риме, где каждый император желал себя увековечить, появилось множество форумов, множество главных храмов, множество императорских дворцов, множество огромных театров. Когда христиане получили официальное разрешение строить свои храмы столь же открыто, как приверженцы других религий, центр Рима был занят язычниками. Все древнейшие, а поэтому и знаменитейшие римские церкви: Сан Джованни ин Латерано, Сан Пьетро, Санта Мария Маджоре, Сан Джованни е Паоло фуори ле Мура – построены на окраине города. После падения Римской империи официально закончился тот период, что мы зовём Античностью, то есть «древностью». Варварские нашествия – начало «неантичности», то есть «современности». Варвары довершили крах государственной и гражданской системы Западной Римской империи, но её падение отнюдь не означало гибель Рима. Жизнь в городе продолжалась, видоизменяясь, и именно варваризировавшаяся, то есть «осовремененная», жизнь Рим и разрушала.
Произошло это не вдруг, так как, хотя жителей в городских стенах оставалось всё меньше, сами стены устояли. Когда государственность распалась, Риму стала грозить опасность превратиться в Мохенджо-Даро, то есть в «Холм мертвецов». Если бы жители покинули Рим, то его архитектура дошла бы до нас в относительной целостности и сохранности, потрёпанная лишь природой. Когда город мертвеет, он не исчезает, остаётся его каменная оболочка. Гораздо более разрушительным для города является изменение жизни, при которой камни полностью исчезают под новым строительством: много ли Лютеции мы можем обнаружить в современном Париже или Константинополя в Стамбуле? Вот Орхан Памук в своей чудесной книге «Стамбул. Город воспоминаний» про Константинополь начисто забыл. В Париже, Лондоне, Стамбуле после завоевания их новым этносом жизнь переменилась полностью, пожрав античность, в Риме же античность была столь космически грандиозна, что она оказалась не по зубам никаким изменениям.
Утверждение «Рим разрушили вандалы и готы» стало таким же трюизмом, как и «Волга впадает в Каспийское море», но верно ли оно? Вандалы и готы грабили и опустошали великую столицу, но разрушение Рима произошло не вдруг, а растянулось на столетия. Учебники истории любят сопровождать рассказ о падении империи картинками, подобными «Нашествию Гензериха на Рим» Карла Брюллова – неудачной попыткой повторить успех «Гибели Помпеи», – представляющими буйство бешеных варваров, режущих несчастных римлян и крушащих статуи и храмы. Варвары действительно были буйными и бешеными, но ни малейшего желания тратить силы на уничтожение зданий у них не было. Им надо было захватить ценности и уйти – жизнь в Риме их нисколько не привлекала. Тесно. Грабить и разрушать – два разных занятия, ведь разнести древнеримскую кладку руками, без взрывчатки и отбойных молотков, дело чрезвычайно трудоемкое. Варварам не были особенно нужны ни мрамор, ни бронза, римских богов они просто не понимали, но готовы были чтить, причём как в языческом множестве, так и в христианском одиночестве, поэтому ни римские храмы, ни римские статуи не вызывали у них особой ненависти.
Языческий Рим разрушили христиане. Вскоре после Константина хрупкое религиозное равновесие было нарушено, и тогда сторонники победившей религии, забрав власть в свои руки, принялись медленно разрушать языческие храмы, выламывая из них колонны и используя их для своих базилик. Статуи уничтожались, так как их ценность не только была непонятной и ненужной, но и пугала, вызывая ненависть. Из хроник известно, что множество языческих статуй, пребывавших в целости и сохранности после нашествий варваров, были уничтожены в начале VI века при папе Григории I Великом, объявившим настоящую войну древним изваяниям. Овладевшие городом христиане как новые хозяева строили свой собственный город из камней античного Рима. В первую очередь страдали храмы, но великолепные дворцы и общественные сооружения стояли, и новая жизнь приспосабливала их под свои нужды. Парадоксальным образом христианство, разрушая язычество, его же и сохраняло, включая его в себя, как мало кому уже понятный латинский язык сохранился благодаря освящению богослужением и как базилики сохранили прекрасные античные колонны.
Даже после папы Григория I дворцы на Палатине, разграбленные и опустошённые пожарами, были целы, так же как и большинство языческих храмов и общественных сооружений на форумах. Об этом сообщают летописи. Цел был и Колизей, на арене которого можно было проводить представления и состязания, как это и пытались делать византийские наместники во времена Юстиниана в VI веке, то есть спустя столетие после нашествия варваров и сразу после погромов Григория Великого. Только публики они собирали уже очень мало, население Рима таяло. Вечный город оказался расколотым на части, превратившись не в город даже, а в несколько отдельных поселений, лепившихся вокруг христианских церквей, на холмах и на территориях заброшенных форумов и цирков: Борго, Латерано, Форо Романо, Форо Боарио. Кампо Марцио, территория, в Античности застроенная цирками, театрами, храмами и мавзолеями, практически была лишена жилых домов, так как считалось, что воздух в этой низине вреден. В Средние века остаток римского населения, кое-как приспособив разрушающееся римское великолепие для жилья, сгрудился именно на Кампо Марцио в силу близости Тибра. Речная вода была жёсткой, глинистой, мутной и древними римлянами не употреблялась, но теперь, когда акведуки, о которых уже никто не заботился, перестали работать, приходилось довольствоваться тем, что есть.
* * *
На протяжении всего Средневековья папам никак не удавалось установить полный контроль над Римом, и они отсиживались за построенными Львом IV стенами, получившими название Мура Леонине, окружающими Ватикан и сейчас. Семейства самых настоящих разбойников, в основном варварского, а не римского происхождения, построили себе донжоны из римских обломков и захватили в свои руки власть над различными частями города. Разбойничьи шайки чинили полный произвол, живя грабежом и вымогательством. Обрастая семействами, они заимствовали из латыни, на которой толком говорить не умели, слово familia, употребляя его для обозначения себя и своих отпрысков. Так они стали основоположниками аристократических римских родов: Крешенци, Колонна, Франджипане, Пьерлеони, Каэтани, Аннибальди, Капоччи. Рим был густо утыкан их башнями, и каждая, означая и терроризируя территорию, платящую дань определённому вымогателю, была отдельной и самостоятельной. Когда папа Александр VI Борджиа повёл с римскими аристократами безжалостную войну и, наконец, их победил, он приказал большую часть башен разрушить, но несколько дошло до наших дней. Из них наиболее знамениты Торре делле Милицие, Торре деи Конти и Торре деи Крешенци. Последняя, самая затейливая, не без претензии украшена варварской каменной резьбой.
Постоянные междоусобицы разобщали город, без того раздробленный, ещё больше, что отнюдь не вело к его процветанию. Горожане, пытаясь как-то сладить с анархией, сплотились в коммуну, захватив замок семейства Корси и приспособив его под резиденцию выборного сенатора, представляющего городскую администрацию. Замок получил громкое название Палаццо Сенаторио и стал центром Пьяцца дель Кампидолио. Около 1200 года над замком вознеслась колокольня высотой в 35 метров, на которой висел колокол, привезённый из Витербо, главного врага и соперника Рима в Лацио. Campanile, то есть колокольни, и campana, колокол, были символами независимости в итальянских городах-республиках, породив особый термин, campanilismo, «любовь к своей колокольне». Капитолийская колокольня стала знаком Рима, противостоящего и анархии аристократических семейств, и неримской, интернациональной по существу, папской власти.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
