– И? – спрашивает Дюнуа. – Как отреагировал Карл?
Рене кидает на кузена испепеляющий взгляд – это его история и он сам решит, как ее им рассказывать.
– Карл сначала застыл в изумленном оцепенении, а потом поднял Жанну с пола и обратился ко мне со словами: «Ваша матушка, Рене, которую я также считаю своей матерью, желает, чтобы я принял помазание и короновался. Она со своими солдатами и со своей верой в эту Деву предопределила нашу великую победу. И если таково ее желание, тогда мы исполним его, а с убегающим врагом покончим позже». Сопроводив эти слова недвусмысленным жестом, Карл храбро призвал всех: «В Реймс!» – Рене откидывается на спинку кресла с таким странным выражением на лице, что Пьер и Дюбуа не скрывают улыбки. – Вот это и был наш план, – признается Рене, выжидающе глядя на них.
И Пьер, и Дюбуа прекрасно понимают, что Рене ждет от них одобрения.
– Вы верно поступили, – говорит Дюнуа, похлопывая своего младшего кузена по спине. Пьер делает то же самое.
Жак знает свое место и потому только низко кланяется Рене.
– Мой господин, вокруг все только и говорят о вашей отваге в сражении за Орлеан. О вашей храбрости мне много рассказывал и ваш кузен, граф Дюбуа, здесь присутствующий. Он ярко живописал мне, как, изможденный от голода и усталости, упал в ваши объятия. – Жак говорит это искренне, но Рене заходится хохотом:
– Да-да, суровый воин пал в мои объятия, как нежная девица! – И все четверо заливаются счастливым смехом, радуясь тому, что находятся вместе и в безопасности.
Через несколько дней после этого разговора король с Жанной д’Арк и войском прибывает в Бурж. Там он делает короткую остановку, чтобы пообщаться с Марией, которая очень печалится из-за того, что не может сопровождать мужа в Реймс для коронации. Ведь это и ее коронация тоже! Но на дороге полно удобных местечек для засады; да и срок беременности у нее уже слишком большой, чтобы пускаться в нелегкий путь. Иоланда тоже остается с Марией и Изабеллой, нежно поглаживающей колени Рене и посмеивающейся над его промашками в любовной конспирации.
Жак спешивается с коня, чтобы обнять Марсэ.
– Я еду с ними, моя дорогая женушка, – говорит он ей. – Если коронация состоится, то придворным рыцарям наверняка потребуются церемониальные наряды и украшения. Пойдем, ты поможешь мне уложить в повозку подходящие для вельмож вещи!
И чета спешит к его лавке, подзывая работников.
Проходит еще два дня, и король вместе с войском и Жанной д’Арк покидает Бурж. Следом за ним в Реймс направляется и большой вещевой обоз.
– Как бы англичане не устроили засаду этому обозу, – ворчливо говорит Марсэ Хуане. – Чем не лакомый куш! В нем половина украшений из нашей лавки! Надеюсь, все обойдется. Мой Жак так некстати заразился лихорадкой войны; как раз когда двое наших сыновей заявили о своем желании принять духовный сан – и это в десять и одиннадцать лет! Кто будет вести дела, если он не вернется?
– Марсэ, дорогая, у меня хорошее предчувствие насчет этого похода. С ними Бог и Орлеанская дева. А с нами – наша вера. Мы должны, мы обязаны верить!
Два часа езды – и войско достигает вражеской территории; солдатам приходится пробивать себе путь через густой неприветливый лес. С этого момента они постоянно подвергаются нападениям англичан. Жак Кер, держащийся в конце обоза, сражается наравне с другими. Им движет решимость увидеть, как Карл, насмешливо окрещенный англичанами «буржским королем», станет помазанным королем Франции. Сильный и крепкий, Жак ни в чем не уступает закаленным анжуйским воинам, и те посматривают на него с явным уважением.
Худший момент в своей жизни Жак переживает во время битвы при Пате, 18 июня 1429 года. Англичане бросают на французов все силы. Выставленный ими вперед отряд лучников обрушивает тучи стрел на французский авангард, к которому примкнул и Жак, чтобы быть рядом с Рене, Дюнуа и Бризе. При приближении французов к их позициям английские лучники прячутся, но затем выдают себя громкими охотничьими криками при виде пробежавшего мимо оленя. И прежде чем основные силы французской армии получают возможность присоединиться к ним, два опытных военачальника, Ла Гир и Сентрайль, быстро заводят авангардный отряд в тыл вражеских лучников. Защищенные только воткнутыми перед собой кольями, они становятся легкой мишенью для французской кавалерии, довершающей бойню.
Именно в сражении при Пате Жак Кер испытывает то странное ощущение – ужас войны, смешанный с приятным, лихорадочным возбуждением, которое испытал Рене под Орлеаном. Ощущение, забыть которое невозможно. Когда ум занимает только одна мысль: «Убить или быть убитым!»
Жак слышит, как бахвалится один из людей Дюнуа:
– Мы убили по меньшей мере половину солдат английской армии, а их в ней было порядка пяти тысяч. Наши же потери – едва ли один воин на сотню.
Действительно, великая победа!
Рене находит Жака сидящим на земле под деревом.
– Ну вот, мой друг, теперь и вы поучаствовали в настоящем сражении. Я посылаю гонца в Бурж. Если хотите, он может захватить и ваше письмо жене и родным.
«Этот высокородный муж унаследовал от матери способность сопереживать и заботиться о ближнем», – думает тронутый Жак, кропая короткую записку для Марсэ:
«Когда мы столкнулись с англичанами, я был в авангарде. И я молю Бога, чтобы нашим сыновьям никогда не довелось бы пережить ничего подобного. Война и вправду страшное дело. Наблюдать радостное возбуждение на лицах победителей так же противно, как лицезреть удрученные лица пленников, неуверенных в своей участи после того, как англичане убили всех пленных французов при Азенкуре.
Крики раненых людей и коней были до того ужасны, что я готов был сам положить конец их страданиям. Но мы победили, и нам объявили, что путь на Реймс теперь открыт. Я не видал Жанны д’Арк, но уверен, что она находится при короле в тылу. Молись за меня. Твой Ж.»
Приняв приглашение Рене и Дюнуа, Жак едет с ними в Реймс. В войске царит уже совсем иное настроение – уверенность в том, что одержана великая победа и заветная цель близка. К счастью, почти все запасы нарядов и украшений, которые Жак везет с собой для придворных, уцелели. И он рисует в своем воображении пышную церемонию. Только бы все шло и дальше хорошо!
«Вижу Реймс!» – доносится впереди крик разведчика. Но глазам авангардного отряда предстает закрытый и забаррикадированный город. Войско рассредоточивается у высоких стен; в переднем ряду напротив огромных ворот встают король, Жанна д’Арк, Рене, Дюнуа и Пьер. Стоящему чуть позади Жаку отчетливо слышны их рассуждения о том, что лучше предпринять – может, послать парламентера с белым флагом для переговоров с начальником караула? И прочее в таком же духе.
Внезапно из общего строя выделяется светлая фигура и, высоко подняв белый стяг, направляется к городским стенам. Это Жанна д’Арк. Следом за Жанной скачет ее горнист, пришпоривая лошадку и яростно дуя в горн. Все замирают. И, словно окаменевшие, наблюдают за тем, как смело Жанна подъезжает к хорошо укрепленной крепостной стене с бойницами, за которыми наверняка прячутся лучники, готовые в любой момент поразить такую легкую мишень. Однако никто не стреляет, а до французских солдат, стоящих от бойниц на расстоянии стрелы, доносится пронзительный крик: «Это она! Это она! Орлеанская дева! Открывайте ворота! С нами Бог!»
