Кортес написал правителю письмо на испанском языке, в котором попросил освободить пленных испанцев, в письмах же к соотечественникам содержалась просьба присоединиться к его отряду. Кортес поступил так вовсе не из чистого альтруизма: он понимал, насколько важны для его завоеваний будут два испанца, владеющие языком майя и знающие обычаи местных жителей, совершенно отличающихся по характеру от испанцев.
Выступить в качестве посредника вызвался знатный индеец, которого на лодке доставили на сушу, чтобы он там с помощью ничего не стоящих подарков (вроде стеклянных бус) выкупил обоих испанцев.
Священник Херонимо де Агилар последовал призыву, впоследствии он служил у Эрнандо Кортеса переводчиком и важным осведомителем.
Матроса Гонсало Герреро давно освободили из рабства. Он поселился в городе Четумаль, что рядом с Тулумом, был радушно принят правителем города, принадлежащим к царскому роду, и даже сочетался браком с его дочерью, настоящей принцессой.
Гонсало давно думал и чувствовал, как майя, и слишком хорошо знал, что ждет его новых друзей, когда его соотечественники-испанцы начнут свирепствовать под знаком креста, поэтому на предложение Кортеса он ответил резким отказом:
«Я женат, у меня трое детей, меня поставили командовать воинами. Мое лицо покрыто татуировкой, мои губы проколоты, теперь я ношу серьги. Что скажут обо мне испанцы, увидев таким?..» [3]
Гонсало Герреро стал злейшим противником испанцев. Он призывал майя к сопротивлению, отчаянно пытаясь втолковать доверчивым индейцам, каковы истинные намерения белых интервентов. 17 лет сопротивлялся Гонсало своим бывшим соотечественникам, он был первым партизаном в Центральной Америке. Лишь в 1536 г. испанцы убили в западной части Гондураса белого бородатого человека, который неистово сражался на стороне майя. Белый человек был наг, покрыт татуировками, носил серьги и индейские украшения — это был Гонсало Герреро.
За два года до Эрнандо Кортеса, в феврале 1517 г., адмирал Франсиско Эрнандес де Кордоба с тремя кораблями и 110 моряками вышел из Сантьяго-де-Куба, чтобы где-то набрать рабов. После трехнедельного плавания испанцы увидели город Экаб. Прекрасные храмы и пирамиды произвели на испанцев сильное впечатление, однако красота сооружений не помешала завоевателям самым варварским образом разграбить город и уничтожить ошеломленных майя своим превосходящим оружием, что было частью стратегии испанцев в «открытии» Центральной Америки.
После жестокой победы в Экабе адмирал Кордоба отдал своим капитанам приказ взять курс на запад к заливу Кампече. Майя собирались большими толпами, по-детски сердечно приветствовали чужеземцев и угощали их всем, что могли предложить.
Была необходима быстрая высадка, поскольку шпионы сообщили адмиралу, что южнее на побережье расположен большой и богатый город Чампотон. Чампотон был важным центром майя-ица, царского рода, находившегося под тольтекским влиянием, который, как и ацтеки, переселился с севера в доколумбову Мексику.
То ли представитель верховной власти в Чампотоне был умнее своего коллеги, правителя Экаба, то ли недоверчив от природы… или заранее предупрежден, но он отправил 100 000 воинов майя в порт и приказал окружить испанцев. Епископ Диего де Ланда так описал эту резню:
«Чтобы не прослыть трусом, Франсиско Эрнандес де Кордоба построил своих людей в боевой порядок и приказал открыть огонь из корабельных пушек. Хотя индейцы раньше не знали грохота, дыма и пламени от ядер, они не прекращали атак, сопровождаемых сильными криками. Испанцы отбивались и наносили индейцам ужасные раны, многих убили. Тем не менее вождь продолжал подбадривать своих индейцев, так что они в конце концов разбили испанцев: 20 из них убили, 50 ранили, двоих взяли в плен, а потом принесли их в жертву. Франсиско Эрнандес де Кордоба получил 33ранения и после поражения вернулся на Кубу…» [2]
Через несколько дней адмирал Кордоба умер от ран в своем поместье на Кубе. На смертном ложе он показал своему другу Диего де Веласкесу, губернатору Кубы, фигурку из золота и несколько культовых предметов, привезенных из плавания, повлекшего столь большие потери. Обладая чутьем испанских завоевателей, Веласкес взял след золота.
Уже весной 1518 г. он отправил своего племянника Хуана де Грихальву во главе вооруженного до зубов экспедиционного корпуса с целью захвата для испанской короны территорий, где побывал покойный Кордоба.
Грихальва взял курс на юг, и 5 мая 1518 г., через год после Кордобы, испанцы снова достигли острова Косумель. Святые отцы, находившиеся как всегда тут как тут, отказались от планов подвергнуть до тех пор счастливых и миролюбивых индейцев крещению именем Христа. Туземцы бежали на материк. Испанцы сразу заподозрили, что они могли отступить в один из легендарных золотых городов. Отыскать индейцев означало найти золото. Плывя вдоль восточного побережья Юкатана, Грихальва и его люди с удивлением смотрели на город с белыми храмами и башнями, показавшийся им большим и могучим, как их родная Севилья. Это был Тулум, возвышавшийся на скале над берегом Карибского моря, — тот самый центр майя, неподалеку от которого священник де Агилар и матрос Герреро прожили восемь лет. Испанцы не решились напасть на Тулум. Мощные оборонительные сооружения показались им неприступными.
Действительно, Тулум был одним из немногих городов майя, который с трех сторон был окружен городской стеной, обычно же города майя были без укреплений и защитных валов. Тулум был особенным, построенным по плану городом: главные улицы проходили параллельно с севера на юг. Храмы и другие культовые сооружения — некоторые из них были многоэтажными — возвышались, словно бледно-желтые маяки, над зеленовато-голубым Карибским морем.
Главным святилищем был Храм крылатого спускающегося дракона, которого современная археология разжаловала в «пчелиного бога» ах музен каб. На резных гипсовых рельефах мнимого пчелиного бога, размещенных на многих зданиях, изображен кто угодно, только не усердный сборщик меда. Что же конкретно мы видим? Летящее с небес существо с вполне человеческим лицом мчится на животе вниз по долине; его широко расставленные руки согнуты в локтях, а в его ладони просится рукоятка пульта управления. Ноги в ботинках стоят на пружинящих ходулях с большими педалями. Довершает загадку божественного сборщика меда то, что он одет в комбинезон и защитный шлем.
Эти развалины называют «храмом спускающегося бога». Всякий бог, неважно какой категории, благодарил бы за такой мемориал
«Пчелиный бог»
Тулум, перед которым спасовал Грихальва, был по существу крепостью, и во времена майя назывался Зама, город Утренней зари. Из Тулума многокилометровые дороги вели к таким центрам майя, как Коба, Яксуна и Чичен-Ица.
Адмирал Грихальва испугался города с тысячелетней историей (ныне расшифрованы глифы майя, размещенные на стелах в «храме фресок», и они подтверждают столь почтенный возраст Тулума). Хуану де Грихальве следовало бы осмотреть великолепный город — полюбоваться достопримечательностями, не захватывая его.
