Михаил Горин, представитель Интуриста в Лос-Анджелесе, был резидентом ГПУ на западном побережье США. Он завербовал офицера военно-морской разведки Хафиса Салича, у которого в СССР были родственники. В декабре 1938 года Горин положил секретные документы, переданные ему Саличем, в костюм, который отдал в чистку. Чистильщик может называть себя пионером американской контрразведки, потому что он отнес костюм и то, что в нем было, в полицию.
Горин и Салич были арестованы, признаны виновными в шпионаже и приговорены, соответственно, к шести и четырем годам тюремного заключения. Приговор был обжалован в 1941 году в Верховном суде, который оставил его в силе. Горин еще мог надеяться на слабость правительства, которое не осознавало ни угрозу советской разведки, ни презрение, с которым СССР относился к подобной благосклонности. Под давлением Константина Уманского, бывшего тогда послом СССР, Госдепартамент США рекомендовал суду Лос-Анджелеса изменить меру наказания для Горина. Он был освобожден при условии, что выплатит 10 тысяч долларов штрафа, оплатит судебные издержки и покинет страну в течение двух суток. Уже на следующий день Горин отбыл во Владивосток. Саличу же меру наказания не изменили.
Таким образом, первый арест советского агента создал прецедент для вынесения шпионам условных приговоров. У Горина не было дипломатического иммунитета. В двух последующих делах, когда в шпионаже подозревались представители советской делегации ООН, дипломатический иммунитет нарушался, производились аресты, но шпионов освобождали по рекомендации Государственного департамента. Подозреваемыми были Валентин Губичев, курьер Джудит Коплон и Игорь Мелех, обвиненный в том, что он пытался добыть результаты аэрофотосъемки.
Парадоксом можно назвать тот факт, что в довоенные годы, время процветания иностранного шпионажа, именно свободный доступ к информации и отсутствие наказаний обеспечивали США механизмы защиты. В связи с этим можно привести слова одного немецкого шпиона, процитированные Эллисом Захарией в книге „Секретные миссии“:
„В Соединенных Штатах не было таких секретов, какими не могла бы завладеть иностранная разведка. За одну поездку в Министерство печати США в Вашингтоне агент мог за приемлемую плату получить информацию, которую он с большим трудом мог достать в другой стране. Продавались большинство печатных руководств армии и флота. Архивы сената и палаты представителей — еще один источник информации. Очень часто мы платили тысячи долларов за светокопии чертежей новых самолетов во Франции и Великобритании, в то время как в США мы получали всю необходимую информацию по цене газеты“.
Этот агент, однако, отметил, что США были, по нескольким причинам, проблемой для разведывательных организаций, несмотря на доступность информации.
Во-первых, „Соединенные Штаты — огромный континент, который развивается одновременно на площади тысяч миль, которые и необходимо постоянно контролировать. Но как может хоть одно иностранное государство разместить в Соединенных Штатах то огромное количество агентов, необходимых для этого контроля?… Ни одна разведывательная служба не может позволить себе сконцентрировать целую армию квалифицированных агентов в одной стране“.
Во-вторых, „из-за устройства американской системы обороны, потому что методы, применяемые в военное время, совершенно не похожи на методы, используемые в мирное время. Количество вооруженных сил в мирное время не сравнимо с огромной армией или флотом, которые американцы собирают в случае опасности. Их планы меняются очень быстро“.
И, наконец, „из-за самого количества материала, который США предоставляет разведывательным службам мира. Тысячи страниц поступают каждый день в центры разведки разных стран, причем все они содержат что-либо секретное. Но кто может рассортировать все эти данные и отобрать действительно ценную информацию?“
„Обычно обнаруживается, что, имея большое количество материала, мы очень мало что можем с ним сделать, так как его объем обычно гораздо больше возможностей аналитических центров“.
Таким образом, мы получаем довольно своеобразное представление о стране, способной запутать иностранные разведывательные агентства благодаря решению не хранить секреты и не препятствовать свободному доступу к информации. Сегодня это уже не так, особенно что касается системы обороны. Холодная война заставила Соединенные Штаты быть всегда готовыми к боевым действиям. В наше время расположение воинских частей и развитие вооружения — неотъемлемая часть задания каждого советского агента.
Во время Второй мировой войны был настоящий бум советского шпионажа в США. Дэвид Даллин пишет:
„Никто из руководителей советской разведки не ожидал, что Америка будет настолько открытой для них после начала войны с Германией. Это были золотые дни для Советского Союза. С каждым месяцем увеличивался персонал разведчиков и в Соединенных Штатах, и в аналитических центрах в Москве“.
Золотая эра ленд-лиза привела в Вашингтон сотни советских технических экспертов и официальных лиц. Они устроили прямо-таки оргию шпионажа, и лишь немногие двери не открылись перед ними. Политика того времени заключалась в том, чтобы предоставить русским союзникам все, что им было нужно в области товаров, светокопий и технической информации. Попытки помочь были настолько серьезными, что американцы вскоре начали изготавливать валенки для русских солдат. Это кожаные высокие водонепроницаемые ботинки, утепленные войлоком, которые веками производились в России.[7] Снежные зимы и сырые весны делают их необходимой частью обмундирования русского солдата. В Вашингтоне был найден русский эмигрант, умевший делать валенки. Скоро было налажено их производство, и обувь тысячами пар отправлялась в Советский Союз.
С информацией происходило нечто подобное. Для русских не создавали препятствий. Уже после войны в конгрессе прошли слушания по количеству атомного материала, который Советский Союз смог вывезти за годы войны. Удалось установить, что в 1943 и 1944 годах СССР приобрел с помощью канадских и американских фирм 350 кг оксида урана, 360 кг нитрата урана и около 38 кг чистого урана. Виктор Кравченко, представитель советской Торговой комиссии, дезертировавший после войны, так говорил об этом: „Мы увезли в Советский Союз не только эту партию урана. Мы передали тонны материала, и не только самолетом. Мы использовали советские корабли, приходившие по ленд-лизу, а сам материал называли „сверхленд-лизом“. Никого не интересовало, что мы берем. Даже если бы мы погрузили на корабль статую Свободы, никто бы не обратил на это внимания. Я видел десятки раз, как загружали советские корабли, и знаю, о чем говорю“.
Более яркий пример привел в выступлении в конгрессе Джордж Рейси Джордан, занимавшийся связями американской армии с Торговой комиссией СССР. Он служил в Грейт-Фолз, штат Монтана, первом пункте воздушного маршрута, ведущего в Фэрбенкс на Аляске и в Сибирь. Майор Джордан взялся за работу серьезно и проверял весь багаж, не имевший дипломатической неприкосновенности. Его усердие вызвало угрозы советской стороны применить определенное давление, чтобы сместить его с поста. Ниже приведен фрагмент выступления Джордана.
