Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Таковы, если не ошибаюсь, были понятия и данные об этнографии славянских народов и о значении словенского имени, по которым надлежало Нестору расположить свою историю славянского племени, сообразив ее с преданием, основанным на исторической действительности о первом поселении славянских племен на Дунае.
Отсюда два основных положения славянской истории в его летописи:
1. Словенское племя — зародыш и начало всех славянских племен; во главе его стоит словенская русь, словене ильменские. Он пишет: «Отъ сихъ 70 и 2 языку бысть языкъ словенескъ отъ племени Афетова, норци, еже суть словене».
О нориках здесь думать нельзя. Во-первых, в Несторово время, нориками (norici) у западных летописцев именовались баварцы. Во-вторых, нельзя допустить, чтобы имя нориков (если бы под этим именем Нестор понимал первородных славян) встречалось только один раз в его летописи и не было бы им употреблено о дунайских славянах. Наконец, откуда могло оно зайти в его летопись? Нигде византийские историки не именуют славян нориками; а по славянским преданиям он мог знать только туземное славянское имя. Шафарик вместо норци, норцы читает илюрци; но против его предположения говорит справедливое замечание Шлецера, что в списках, читающих инорци, начальное и приставлено от предыдущего нарицаемии. «Замечание, — возражает Шафарик, — что в шести списках, читающих инорци, начальное и только пристало от предшествующего нарицаемии, неуместно; ибо в множественном числе отвлеченной формы склонения причастие имеет только одно и». Конечно, не в русском наречии: одинаковая форма причастия с окончанием на ги встречается во многих местах летописи. «…Придоша отъ скуфъ, рекше отъ козаръ, рекомии болгаре». В Никоновском списке и Степенной книге читаем: «Роди же нарицаемии Руси». Норци, норцы — по всей вероятности, не что иное, как искаженное или небрежно сокращенное новгородьци. На это чтение указывает как смысл Несторовой этнографии славянских племен, так и сохранившаяся в варианте иноверци буква в. Значение Несторовых слов было бы следующее: «Въ числе сихъ же 72 народовъ, былъ народъ словенский, отъ племени Яфетова, такъ называемые (ныне) Новгородцы» или «такъ назвавшиеся (впоследствии) новгородцы, кои суть и словене». Тому, кто знаком с одинаковым у всех народов стремлением древних летописцев к прославлению своего племени перед другими, не покажется странным это притязание нашего летописца на старшинство своих ильменских славян.
2. Первородное славянское племя, говорящее первородным словенским (церковным) наречием, имеет в Европе только два центра: словенскую Русь и дунайских словен. Все прочие славянские племена выродки от словен.
По переселении на Дунай словенское племя распадается на две части. Одна, отказавшись от словенского имени и от словенского языка, превращается в мораву, чехов, хорватов, сербов, хорутан, ляхов. «По мнозехъ же времянъхъ сели суть словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. Отъ техъ словенъ разидошася по землте и прозвашася имени своими, где седше на которомъ месте яко пришедше седоша на реце имянемъ Морава и прозвашася морава, а друзии чеси нарекошася; а се ти же словени хровате белии, и серебь, и хорутане. Волхомъ бо нашедшемъ на словени на дунайския, седшемъ въ нихъ и насмящемъ имъ, словени же ови пришедше седоша на Висле и прозвашася ляхове, а отъ техъ ляховъ прозвашася поляне, ляхове друзии лутичи, ини мазовшане, ини поморяне».
Другая половина первородного словенского племени, сохранившая словенское имя и словенский язык, подразделяется, как сказано, на два центра:
а) Словене ильмено-днепровские. «Тако же и ти словене пришедше и седоша по Днепру, и нарекошася поляне, а друзии древляне, зане седоша въ лесехъ; а друзии седоша межю Припетью и Двиною, и нарекошася дреговичи; иши седоша на Двине и нарекошася полочане, речьки ради, яже втечеть въ Двину, имянемъ Полота, отъ сея прозвашася полочане. Словени же (пришедше з Дуная) седоша около езеря Илмеря, прозвашася своимъ имянемъ, и сделаша градъ, и нарекоша и Новъгородъ; а друзии седоша по Десне, и по Семи, по Суле, и нарекошася северъ». Этим русским словенам Нестор не дает отдельного народного имени как вследствие принятой им системы происхождения руси от варягов, так и потому, что похваляется словенским именем и происхождением своей народности. В отношении к прочим славянским народностям русские племена словене, как в отношении к норвежцам и датчанам все шведские племена шведы; на Руси словенами именуются только одни новгородцы, как в Швеции шведами одни только населенцы собственного Swealand, Swithiod.
b) Словене дунайские. «Словеньску же языку, якоже рекохомъ, живущю на Дунай, придоша отъ скуфъ, рекше отъ козаръ, рекомии болгаре, седоша по Дунаеви, населници словеномъ быша. Посемъ придоша угри белии, наследиша землю словеньску». Эти дунайские словене, эта словенская земля на Дунае, остаток от первородного словенского племени после выселения в Русь другой его половины. Нестор, видимо, дорожит одноименностью и родством своих ильменских словен с дунайскими, учениками апостола Павла. Вот почему он пишет: «Словени же пришедше з Дуная седоша около озера Илмера». В Никоновском списке сказано, что перед избранием варяжских князей словене долго спорили между собой о выборе; одни предлагали козаров, другие полян, дунаичей и варягов; некоторые единоземцев своих «и бысть о семъ молва велия». Здесь, кроме исторического убеждения, действовало и предание о Дунае (преимущественно русское), как о святой словенской реке; и доныне воспоминания о Дунае живут в припевах народных песен у нас и у венгерских русинов.
III. Основные причины призвания
Вопреки положительному сказанию летописи Шлецер не допускает призвания князей в смысле правителей. «Люди, — говорит он, — возвращенные к дикой свободе, и, может быть, подобно далекарльским крестьянам столь же мало знавшие, что такое значит король, не могли вдруг и добровольно переменить гражданское свое право (civitas) на монархическое (imperium). Они искали только защитников, предводителей, сберегателей границ (по-исландски Landvarnarmenn) в случае прихода новых грабителей». Мы не узнаем отсюда, ни в каком качестве, на каких правах и условиях были призваны эти Landvarnarmenn'ры; ни вследствие каких логических побуждений славяне и чюдь, выведенные из терпения жестокостью и насилиями норманнов, сначала изгоняют своих притеснителей, а потом, опасаясь возвращения изгнанных, призывают их сберегателями своей безопасности. Эверсу не стоило большого труда опровергнуть эту теорию; если бы выведенные Шлецером положения принадлежали и самому Нестору, историк имел бы полное право отбросить их, как противные исторической вероятности и здравому смыслу; что же, когда они только плод шлецеровского воображения! Приводимые из истории других народов мнимые примеры подобных призваний убеждают нас только в одном, а именно, что факт призвания, каковым он представлен у Шлецера, явление беспримерное в истории народов древних и новых. Британцы призывают англосаксов на помощь против пиктов и скоттов, не против самих себя. Жители Руана, изнемогая от набегов Гастингса, угрожаемые нападением от норманнов Роллона, лишенные, наконец, всякой надежды на помощь от короля Карла, решаются признать над собою власть Роллона, с тем, чтобы он защищал и судил их по праву. Это более или менее история всех беззащитных, к сдаче принужденных людей; но что общего между жителями Руана, ожидающими погибели от двух, уже остальной землей овладевших врагов, и победными, только что от ига освободившимися племенами славян и финнов? Об отличии между сдачею Руана и призванием варяжских князей можно судить по последствиям той и другого. Роллон владеет Нормандией на правах завоевателя; земля побежденных размежевана по веревке; товарищи Роллона делят между собой города и деревни; прежние владельцы изгоняются или становятся вассалами новых. Знает ли русская история о подобных явлениях? Допуская причину, норманнская школа не вправе отделять ее от последствий.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
