Йозеф Сватек, богемский историк, из трудов которого мы многое почерпнули для этой книги, сравнивает «кунсткамеру» Рудольфа с довольно безалаберной коллекцией музея Барнума в Нью-Йорке. Помимо упомянутых экспонатов там можно было встретить мумии и египетские украшения, предметы быта американских индейцев, чучела птиц и птичьи яйца со всех концов света, поделки из слоновой кости всех форм, размеров, а также выдающегося качества маленький серебряный алтарь, украшенный золотом, всяческие часы, обширнейшее собрание древнего оружия и доспехов (частично все это сохранилось в музее Вены), огромное венецианское зеркало из полированного металла, тысячи монет и медалей, камеи, восточный фарфор, бронзовые фигуры, античные вазы, гипсовые статуэтки, мраморные статуи и картины маслом. Возможно, самым известным из сокровищ была статуя Илионея, сына Ниобы, приобретенная Иоганном фон Ахеном у еврейского купца в Риме за тридцать четыре тысячи дукатов; ее создание приписывают Скопасу; во времена Рудольфа она была в отличном состоянии, но из-за небрежного отношения к ней потомков от статуи остался лишь торс, который в 1782 г. извлекли из темных подвалов замка, где он хранился все это время, и продали на аукционе за пятьдесят один крейцер — это примерно тринадцать центов в пересчете на современные деньги.
Картины украшали стены комнат, заполненных перечисленными объектами, и, строго говоря, никакой «картинной галереи» не существовало, а было не менее семисот шестидесяти четырех холстов работы Рафаэля, Корреджио, Павла Веронезе, Леонардо да Винчи, Джулио Романо, а также лучших художников испанской и фламандской школ. Часть из них в 1580 г. была перекуплена галереей Имхофф в Нюрнберге, в частности, «Святой Варфоломей» Рафаэля, «Бахус, Диана и Венера» Париса Бордо из Вены, «Авраам, Сара и Хагар» фон Пентца и «Сожжение Содома и Гоморры» Дюрера вместе с его книгой набросков. Стоит отметить, что коллекция Рудольфа была очень богата работами Альбрехта Дюрера, и император предпринимал все меры для их защиты: картина «Пир розенкрейцеров», написанная в 1505 г. для церкви Святого Варфоломея в Вене и купленная Иоганном фон Ахеном за огромную сумму, была перенесена через Альпы на плечах четырех верных и отважных слуг, благодаря чему великолепно сохранилась.
Все эти великолепные картины размещались в замке без всякой системы, и редко случалось так, чтобы к картине была прикреплена табличка с именем ее создателя, хотя зачастую были отмечены места, где они были написаны. Никто не позаботился о том, чтобы висящие на стенах шедевры были подобающим образом освещены или размещены так, чтобы на них удобно было любоваться. Было неясно, каков возраст той или иной работы и к какой школе она принадлежит, Когда один зал или коридор наполнялся до отказа диковинками и картинами, открывали соседний и точно так же заполняли его неупорядоченными коллекциями. Следует, тем не менее, заметить, что все это происходило не по вине Страды, Иоганна фон Ахена и других, — во всем этом беспорядке повинна была главным образом воля императора, который считал сокровища своей собственностью, а потому не рассматривал их как возможный источник чужого восхищения или тем более обучения. Рудольф пригласил множество художников, чтобы они украсили дворец и написали для него картины, но все эти художники вынесли не слишком много из созерцания шедевров старых мастеров и не оставили сколь-нибудь значащих следов своего пребывания при дворе. Напротив, некоторые из них в ответе за варварское уничтожение старых фресок в замке Карлштайн, поверх которых они изобразили своими грубыми кистями библейские сцены полуварварского содержания, а один из неизвестных мастеров «украсил» Деву Марию сиянием, которое покрывало часть ее фигуры какой-то пошлой золотой бахромой.
Старшим и самым выдающимся из королевских художников был Бартоломеус Спрангер, голландец, обучавшийся искусству в Италии. Его рекомендовали Максимилиану в 1575 г., и с той поры он служил германской короне, выполнив для Максимилиана, а затем и для Рудольфа, множество декоративных работ на стенах дворца. Рудольф за честную службу наградил Спрангера титулом «ван ден Шильден». Его самые известные картины: «Аллегория добродетелей Рудольфа» (в настоящее время находится в галерее Вены), «Марс с Венерой и купидоном» (также в Вене), «Диана и нимфы» (в Стокгольме), «Венера в окружении граций» (в Санкт-Петербурге), «Купидон и Психея» (в Штутгарте), а также множество портретов членов императорских семей.
Уже несколько раз упоминавшийся Иоганн фон Ахен родился в Кёльне, в молодые годы отправился в Италию и стал учеником Микеланджело и Тинторетто, а по возвращении поступил на службу к Рудольфу. Он прославился в основном портретами и историческими сценами, а также жанровыми и мифологическими картинами. Его холст под названием «Истина торжествует под сенью Справедливости» в настоящее время находится в Вене.
Гораздо младше фон Ахена был фламандский живописец Ролан Савари, которого Рудольф послал на два года учиться в Тирольские Альпы — стоит отметить, что в этом смысле император был весьма либеральным и способным проявить заботу о своих подданных. К сожалению, лучшие работы Савари были написаны уже после смерти Рудольфа.
Помимо любопытных диковин и просто красивых вещей, призванных восхищать созерцателя, императорский музей вмещал внушительную коллекцию музыкальных инструментов, как духовых, так и струнных, к которым придворные музыканты относились с нескрываемым презрением, почитая их за никчемный антиквариат. Самые известные из этих музыкантов, Филиппо да Монте и Андреа Moсто, были итальянцами, однако музыкальные увеселения двора обычно поручались мастеру из Нюрнберга, Иоганну Леонарду Хастеру, который впоследствии служил при дворе Кристиана II, правителя Саксонии. Концерты обычно проходили в большом бальном зале, расположенном прямо напротив «Зала Турниров». В первые годы правления, когда мрачная ипохондрия еще не вынудила Рудольфа отвернуться от людей, придворные балы являли собой роскошное зрелище, и целая армия музыкантов под руководством императорского балетмейстера Альфонсо Пасетти из Феррари трудилась для развлечения гостей.
Тридцать лет Рудольф ревностно хранил свою коллекцию картин, статуй, древностей и диковинок; она прославила Прагу на весь мир и привлекла в столицу Богемии множество гостей, но доступ к сокровищам можно было получить, лишь сведя дружеское знакомство со Страдой или другими придворными. Чем старше становился император, тем тщательнее скрывал он свои коллекции от чужих глаз, и великие шедевры не могли оказать влияние на начинающих богемских художников и скульпторов.
Жакобо ди Страда получил титул придворного антиквара; он жил в замке и обедал на королевской кухне, получая ежегодную зарплату в сто золотых гульденов, что было весьма существенной суммой в то время. Рудольф проводил дни напролет в кабинете, довольствуясь обществом Страды, а ночи посвящал занятиям алхимией и астрологией. Когда в 1585 г. Страда умер, его сменил его сын Октавиус, уступивший, в свою очередь, место Дионисию Мацерони, поступившему на императорскую службу в 1590 г.
В свои последние годы, когда у Рудольфа еще сильней обострились смутные опасения и страх иллюзорных бед, он все больше и больше доверял всевозможным шарлатанам, которые пользовались его покладистым нравом и вымогали у него деньги и земли. Как мы уже видели на примере Келли, после нескольких демонстраций ловкости рук этот знаменитый обманщик получил во владение земли, а также благородный титул, в то время как Иоганн фон Ахен, выдающийся художник, прославивший свое имя картинами на исторические сюжеты, получал ежемесячную зарплату всего лишь в двадцать пять флоринов, и это спустя многие годы честной службы. Несмотря на все сказанное, фон Ахен и Спрангер были фаворитами императора, нередко трудившимися за своими мольбертами в его личных покоях, а император с удовольствием наблюдал, как они обращаются с палитрами и кистями. Иногда они также давали ему уроки изобразительного мастерства, и Рудольф сам писал картины, причем весьма удачные. Особенно ему удавались портреты, и у него было редкое умение с пронзительной точностью передать на холсте черты и характер модели. История сохранила любопытный факт: дед Рудольфа, Карл V, наблюдая за работой Тициана, подал художнику кисть, упавшую на пол. Великий художник было запротестовал, но его величество ответил: «Тициан стоит того, чтобы ему прислуживал император».
