Подобных инструкций, в основном исходящих от церкви, довольно много. Но надо помнить, что это была идеальная модель, лозунг, во многом основанные на Священном Писании, – в цитируемом выше отрывке содержатся почти прямые цитаты из Притч Соломона и Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына, а кто любит, тот с детства наказывает его» {Притчи 13: 25); «Не оставляй юноши без наказания: если накажешь его розгою, он не умрет, ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней» (Притчи 23: 13 – 14); «Наказывай сына своего, и он даст тебе покой, и доставит радость душе твоей» (Притчи 29: 17); «Кто любит своего сына, тот пусть чаще наказывает его, чтобы впоследствии утешаться им. Кто наставляет своего сына, тот будет иметь помощь от него и среди знакомых будет хвалиться им. Кто учит своего сына, тот возбуждает зависть во враге, а пред друзьями будет радоваться о нем... Не смейся с ним, чтобы не горевать с ним... Нагибай его выю в юности и сокрушай ребра его, доколе оно молодо, дабы, сделавшись упорным, оно не вышло из повиновения тебе» (Сирах. 30: 1 – 3, 10, 12).
Насколько эти лозунги были фигурой речи, а насколько были порождены реалиями воспитания детей? Конечно, на практике воспитательный процесс не отличался особым гуманизмом, но отношения между родителями и детьми в средневековой Руси нельзя сводить к системе постоянных избиений и наказаний. Все было сложнее.
Задачей родителей, прежде всего отца, было «поучать и наставлять и вразумлять». Темой этих наставлений было – блюсти чистоту православной веры, следовать христианским законам, жить с чистой совестью и «по правде». Идеалом этого воспитания был богобоязненный, скромный, послушный, чисто одетый, благополучный, работящий и услужливый отрок. В «Домострое» приведены слова Василия Кесарийского, каким надо быть юношам:
«Следует оберегать душевную чистоту и телесное бесстрастье, имея походку кроткую, голос тихий, слово благочинно, пищу и питье не острые; при старших – молчание, перед мудрейшими – послушание, знатным – повиновение, к равным себе и к младшим – искреннюю любовь; нечестивых, плотских, любострастных людей избегать, поменьше говорить да побольше смекать, не дерзить словами, не засиживаться в беседах, не бесчинствовать смехом, стыдливостью украшаться, с распутными бабами не водиться, опустив очи долу, душу возносить горе, избегать прекословия, не стремиться к высокому сану, и ничего не желать, кроме чести от всех»[46].
Правильно воспитанный отрок прежде всего знает, как исполнять обряды и вести себя в церкви:
«С молитвой целуй животворящий крест и святые иконы честные, чудотворные, и многоцелебные мощи. Да и после молитвы, перекрестясь, целуй их, воздух в себе удержав и губами не шлепая. А благоволит Господь причаститься божественных тайн христовых, так ложечкой от священника принимая в уста осторожно, губами не чмокать, а руки сложить у груди крестом; а если кто достоин, дору и просфиру и все освященное нужно вкушать осторожно, с верой и трепетом, и крошки на землю не уронить да не кусать зубами... жевать губами и ртом, не чавкать; и просфиру с приправой не есть... А если с кем во Христе целованье творить, то, целуясь, воздух также в себе задержав, губами не чмокать»[47].
Богобоязненный отрок знает, как надо жить в обществе: не красть, не блудить, не клеветать, не завидовать, не обижать, не наушничать, на чужое не посягать, не осуждать, не бражничать, не высмеивать, не помнить зла, ни на кого не гневаться. И он усвоил, как жить не надо:
«Кто живет не по-божески, не по-христиански, страха божия не имеет и отеческого предания не хранит, и Святого писания не требует, и отца духовного не слушает... или многие непотребные дела совершит: блуд и распутство, и сквернословие, и срамные речи, клятвопреступление, гнев и ярость, и злопамятство, с женщиной живет не в законе или на стороне блудит, в содомский впадает грех или держит корчму, ест и пьет безудержно, но обжорства и опьянения, праздников и поста не соблюдает, всегда пребывает в разгуле, или колдовством занимается и волхвует и зелье варит... и творит все угодное дьяволу, скоморохов с их ремеслом, пляски и игры, песни бесовские любит, и костями и шахматами увлекается... – да низвергаются в ад все живые души поступающих так»[48].
Курбский должен был усвоить такую систему поучений, которая в равной мере касалась и князей, и простонародья – всех православных христиан.
Какие еще детские впечатления мог почерпнуть мальчик Андрей? Прежде всего он должен был запомнить определенный распорядок дня, который определялся периодичностью молитв и церковных служб. Древнерусские семьи просыпались рано. Но до утренней службы нельзя было есть, кормили только маленьких детей. Таким образом, мальчик безошибочно определял, что он повзрослел и стал отроком, по постоянному чувству голода по утрам. После заутрени и трапезы быстро наступала обедня, потом – вечерня. Кроме того, полагалось еще в полночь тайно вставать и молиться у образов. Мужчины не могли пропускать ни одной службы, а женам и маленьким детям делалось послабление: обязательными были только воскресенье и праздники.
По мере взросления мальчика росли его обязанности. С определенного возраста после вечерни отрок должен был присутствовать на вечернем домашнем совете отца с матерью и учиться у них уму-разуму. В обязанности сына-отрока входило звать к столу гостей, выносить еду им в сени или во двор. Сына также часто посылали к знакомым с поручениями и приглашениями.
Во что мог играть маленький Курбский? Про детские игры в XVI веке мы почти ничего не знаем. Несомненно, были какие-то куклы, миниатюрные человечки, игрушечное оружие и т. д. Однако никаких описаний культуры детской игры не сохранилось. Немного больше мы знаем о публичных играх. Австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн так описывал забавы городских подростков первой трети XVI века:
«Юноши, равно как и подростки, сходятся обычно по праздничным дням в городе на всем известном просторном месте, так что видеть и слышать их там может множество народу. Они созываются свистом, который служит условным знаком. Услышав свист, они немедленно сбегаются и вступают в рукопашный бой; начинается он на кулаках, но вскоре они бьют без разбору и с великой яростью и ногами по лицу, шее, груди, животу и паху и вообще всевозможными способами одни поражают других, добиваясь победы, так что зачастую их уносят оттуда бездыханными. Всякий, кто побьет больше народу, дольше других остается на месте сражения и храбрее выносит удары, получает в сравнении с прочими особую похвалу и считается славным победителем. Этот род состязаний установлен для того, чтобы юноши привыкали переносить побои и терпеть какие угодно удары»[49].
Конечно, Андрей Курбский, как представитель аристократического рода, вряд ли участвовал в кулачных боях с городскими мальчиками. Но наблюдать такие потасовки в качестве почетного зрителя вместе со старшими членами семьи он мог вполне. По всей видимости, для юношей из знати были свои поединки и испытания будущей воинской доблести, но нам о них почти ничего не известно.
