Книга Метка - Элис Бродвей

Следующие две недели дни похожи один на другой. Сплю, повторяю школьную программу, делаю что-то по дому, занимаюсь вместе с Верити. В первый день экзаменов мама будит меня рано. Жутко не хочется вставать, в голове туман, я не привыкла выбираться из-под одеяла до девяти часов.

Неделя проходит в абсолютной тишине экзаменов. Меня это успокаивает. Приятно сознавать, что каждый твой день расписан по минутам, всегда известно, куда идти и что делать. На обсуждении портфолио рисунков экзаменатор задаёт сложные и запутанные вопросы, требует пояснить мой «женственный» стиль рисования и громогласно недоумевает, позволят ли мужчины, чтобы знаки им наносила девчонка. Я очень вежливо отвечаю что-то о том, как важно собрать команду чернильщиков с различными взглядами и техниками, но с трудом удерживаюсь от резкого ответа, и такое со мной далеко не впервые. Женщин среди чернильщиков очень мало – это правда, но папа всегда говорил, что отношение окружающих не изменится, пока мы сами не заставим его измениться.

Высыпаться я не успеваю, так что к концу недели страшно выматываюсь, и мысли куда-то улетучиваются, прежде чем я успеваю их ухватить и додумать. На последнем экзамене – сдаём историю – я вдруг понимаю, что сижу, бездумно уставившись в пространство. Оглядываю просторный зал с высоким потолком, где я прослушала столько лекций и высидела столько собраний, и в голову лезут странные мысли. Был бы жив папа, он встретил бы меня после экзаменов, мы пошли бы куда-нибудь, устроили маленький праздник. Папа всегда знал, как отмечать особенные и важные события. Но ничего этого не будет. Я просто вернусь домой и буду ждать маму. Может, приготовлю ужин. Без папы мы обе словно разучились праздновать, торжественно отмечать какие-то достижения.

С некоторым усилием возвращаюсь к экзаменационному листку. Остался последний вопрос. Читаю задание раз, другой и озадаченно оглядываю зал. Интересно, кто-нибудь ещё дошёл до этого странного вопроса? Но все головы склонились над партами, ручки стремительно скользят по бумаге.

Вопрос: Приведите три примера возможного образа жизни в Сейнтстоуне, если бы Указ о выселении пустых не был исполнен.

Этого вопроса в списке для подготовки к экзамену не было. Мы никогда не обсуждали ничего подобного на уроках. Есть что-то противозаконное даже в допущении, что можно жить рядом с пустыми, существовать с ними в одном городе. Похлопывая кончиком ручки по губам, пытаюсь вообразить, что за жизнь ожидала бы нас тогда.

1. Если бы пустые жили рядом с нами, наш образ жизни оказался бы под угрозой. Отмеченные знаками стремились бы к правде, справедливости и чистосердечию, а мысли пустых и мотивы их поступков оставались бы скрыты от окружающих. В таком мире мы были бы уязвимы. История сохранила свидетельства агрессии пустых против отмеченных, логично предположить, что противостояние такого рода со временем только усилилось бы – пустые были убийцами по своей сути. Под угрозой оказались бы не только наша культура и вера, но и наши жизни.

Так, сойдёт. Не представляю себе жизни рядом с людьми, которых нет ни малейшей возможности узнать по-настоящему.

2. Общество было бы разделено. Бесконфликтное существование таких разных групп на одной территории едва ли возможно. Пустые, вероятнее всего, воспользовались бы открытостью отмеченных знаками, в то же время скрывая собственные жестокие намерения. Единство веры и законов необходимо обществу, чтобы поддерживать традиции и чтить предков. В отсутствие открытости, ясности намерений и взглядов взаимоуважение в обществе невозможно.

До Указа о выселении Сейнтстоун был во власти беспорядков и страха. Пустые в полной мере воспользовались нашей беспечной открытостью.

3. Согласно статистическим данным уровень преступности со времени исполнения Указа о выселении значительно снизился. Логично предположить, что, если бы пустые остались в Сейнтстоуне, наша жизнь была бы не такой мирной и безопасной. Сейчас жестокие преступления крайне редки, а грабежи, подкуп и вандализм, пороки, приводящие к упадку общества, эффективно предупреждаются благодаря политике нанесения знаков на преступников.

Кажется, придраться не к чему.

Время на ответы истекло. Закрываю тетрадь и кладу ручку на парту. Вот и всё. Осталось дождаться оценки, от которой зависит моё будущее. Моя судьба.

Верити маячит у дверей зала. Я застреваю над грудой школьных сумок, отыскивая свою, никак не могу толком набросить шаль. Довольная Верити сияет:

– Отличные задания, лучше и быть не могло!

– Неужели? А как тебе последний вопрос о пустых? – недоумённо спрашиваю я. Подруга хмурится и качает головой.

– Какой вопрос? Я не… – Но тут её взгляд натыкается на часы, и мысли меняют направление. – Ой, опаздываю! Ты не передумала? Может, пойдёшь с нами? Родители Верити ведут её с Себом в кафе-мороженое. Она приглашала и меня, но что-то не хочется. Маме не понравится, если я отправлюсь праздновать что-то с чужой семьёй.

– Мне надо домой. Мама захочет узнать, как всё прошло.

Верити уходит навстречу родителям, исчезает в толпе взволнованных школьников. Она машет по пути знакомым и поправляет съехавший с плеча ремень сумки. Посмотришь на Верити – и кажется, что жизнь совсем простая штука. На меня вдруг накатывает грусть – детство кончилось, всё меняется. Поверить не могу, что мы с Верити больше не будем видеться каждый день в школе. Закрываю глаза и мысленно обращаюсь к пращурам с короткой молитвой: «Пусть наши судьбы останутся сплетёнными и в будущем. Пожалуйста».

С соседнего дерева к моим ногам с шорохом опускаются листья. Совпадение, конечно, но я вижу в этом знак. Листья станут моим талисманом, символом моей веры в будущее. Кладу их в карман, заправляю папин кулон под блузку и, поплотнее закутавшись в шаль, отправляюсь домой.