Историки А.Ф. Литвина и Ф.Б. Успенский, обосновывая версию о Ярополке — отце Святополка, привели соображения, связанные с принципом наречения имен. Редкие имена Ярополк и Святополк (элемент «-полк» на русской почве встречается только в этих двух княжеских именах) соотносились в древнерусском именослове[26]. Если Святополк был или считал себя сыном Ярополка, то память о лишенном власти и коварно и малодушно убитом отце должна была постоянно терзать его, жечь ему сердце: ведь эта память жила в его имени.
Но есть и другие, почти бесспорные свидетельства, что Святополк действительно считал себя сыном именно Ярополка, а не Владимира, и о своем происхождении официально напоминал. Эти свидетельства предоставляет нам нумизматика.
Князья Рюрикова дома издревле использовали особые геральдические знаки. «Знаки Рюриковичей» (тамги) сохранились на разнообразных предметах — это подвесные печати и пломбы, прикладные печати и перстни-печатки, монеты, оружие и воинское снаряжение, произведения прикладного искусства и инструменты ювелиров, стены храмов, бытовая и строительная керамика.
Эти эмблемы восходят, по-видимому, к сарматским родовым гербообразным изображениям и к нижней части сложных гербов Боспорского царства. Знаки киевских князей устанавливаются поданным нумизматики — науки о монетах — и сфрагистики — науки о печатях. В основе геральдических знаков киевских князей — фигура, похожая на перевернутую букву «П», к которой прибавлялись снизу или посередине отростки, точки, кресты и другие знаки. На монетах геральдические эмблемы более отчетливы, менее схематичны, с дополнительными элементами. Этими знаками были двузубец и созданный на его основе трезубец. Княжеские геральдические эмблемы широко применялись в Древнерусском государстве: «ими заверяли государственные документы; отлитые из бронзы изображения гербов носили на груди княжеские управители и чиновники — тиуны. Ремесленники клеймили княжескими гербами орудия производства, имущество, земли князя. Дружинники князей носили пояса, оружие, знамена, помеченные княжескими гербами. Наконец, княжеские гербы ставили на пломбы, которыми метились товары, увозившиеся за границу».
Первоначальным геральдическим знаком Рюриковичей был двузубец, Владимир выбирает новый знак — трезубец. «Начиная с Игоря Рюриковича и вплоть до Ярополка Святославича происходило прямое наследование родового двузубца. Объясняется это, прежде всего, тем, что власть в государстве наследовалась единственным либо старшим сыном. Не случайно Владимир Святославич уже при жизни отца пользовался не родовым двузубцем (на который он, бастард, по всей видимости, не имел права), а трезубцем. Святополк Ярополчич, являясь единственным сыном старшего из сыновей Святослава, имел право на родовой двузубец, однако он пользовался измененной формой тамги: сохранив в качестве основы двузубец, он меняет форму левого зубца. Вероятно, это вызвано либо нарушением в результате междуусобицы Святославичей порядка престолонаследия, либо требованиями этикета, согласно которому племянник-вассал не мог иметь тамгу “старшего типа” по сравнению с тамгой “младшего типа”, которой располагал дядя-сюзерен, узурпировавший власть».
Благодаря сличению с изображениями на монетах, чеканившихся князьями, удалось идентифицировать знаки Владимира (трезубец), Святополка (двузубец) и Ярослава Мудрого (трезубец). Изучение древнейших печатей позволило предположить, что знаком Святослава Игоревича — отца Ярополка, Олега и Владимира Святого — был, вероятно, двузубец, а исследование изображений — граффити, процарапанных на восточных монетах и оружии, позволило предположительно назвать и знак Ярополка Святославича. Им как будто бы тоже оказался двузубец[27].
Интересно, что Владимир пользовался трезубцем как своим личным знаком еще при жизни отца, князя Святослава. (В Новгороде, где княжил сын, была найдена подвеска его чиновника, на которой двузубец был переделан на трезубец; находка обнаружена в археологическом слое, относящемся ко времени после 954-го и не позже 973 года.) Получается, что Владимир еще при отце стремился продемонстрировать свою независимость от Киева.
По мнению историка Е. А. Мельниковой, «неизменность знака с момента его возникновения и до 980-х гг. позволяет заключить, что в конце IX—X в. он не являлся лично-родовым символом. Это содержание было приобретено им значительно позднее, не ранее последних десятилетий X в. На начальном же этапе он либо рассматривался как общеродовой знак Рюриковичей (что представляется менее вероятным), либо принадлежал лишь главе рода Рюриковичей — киевскому великому князю, верховному правителю Руси. Вероятно, он не являлся собственно государственной эмблемой, но служил символом персонифицированной в лице великого князя центральной власти».
